Лепа. А где? На раскладушке – ты, на столе – я. Куда бы пристроить?
Виктор. Пристроить… Решать надо капитально!
Лепа. Еще вон тюфяк есть… Значит, есть раскладушка, стол, тюфяк…
Жужа. Я могу спать на раскладушке, могу на столе, могу под столом, могу на абажуре и могу вообще не спать, потому что мне надоели ваши глупые разговоры!
Парни ошарашено смотрят на неё.
Виктор. Ты чего – по-русски умеешь?
Жужа. Вы же слышали, что я отличница.
Лепа. А почему вы молчали?
Жужа. Вы со мной тоже не говорили.
Виктор. А что же ты бормотала эту дурацкую фразу: «Здравствуйте, мне очень понравилась Москва»?
Жужа. Потому что все тоже говорили мне одну очень умную фразу: «Как тебе понравилась Москва?»
Затемнение
КАРТИНА ВТОРАЯ
Та же декорация. Утро следующего дня, Жужа спит на раскладушке, Лепа – на столе, между женских головок и бюстов. Поочередно раздаются три зевка. Жужа зевает нежно, лирично. Лепа – протяжно, с повизгиванием. Третий зевок слышится с антресолей – рычащий, с нарастанием и рявканьем в конце. Затем на антресолях слышится шум, со стуком распахиваются дверки. Высовывается Виктор.
Виктор (ошарашено). А?.. Где?.. Уф… Черт-те что.
Лепа (поднимая голову). Ты чего?
Виктор. Бред какой-то. Приснилось – живого похоронили. (Спрыгивает вниз.) Спит?
Лепа. Как младенец.
Виктор. Хорошая все-таки девка. Отличница, а не дура… Знаешь, я вчера часа два не спал. Лежу в своем гробу и думаю: живой ведь человек. Придется напрячься. Знаешь, что решил? С первой минуты – верный тон. По-товарищески, но на дистанции. Ребенок – и взрослые люди. Без фамильярности. «Ты» – но «вы».
Лепа. Пожалуй, прав.
Виктор. Еще бы не прав! (Стучит себя по лбу.) Умный, умный! Кукуметр работает!
Лепа. Надо постараться, чтобы эти дни она провела хоть с какой-нибудь пользой.
Виктор. Само собой. Музеи показать… Там билет – гривенник.
Лепа. Придется взять на себя некоторые ограничения.
Виктор. Уже обдумал. Чтобы никто здесь не курил! Водка? И слово забыть! Женщины – чтобы близко не смели!
Лепа. Она же сама девчонка.
Виктор. Женщины – в смысле парни.
Лепа. А мы с тобой кто?
Виктор (не сразу). Ладно, черт с ними, пусть все ходят.
Жужа зевает.
Лепа. Смотри – зевает.
Виктор. Ага! (Умиляется.) Вот черт, здорово! Действительно, все люди – братья. Жила бог знает где, а зевает – как у нас в Рязанской области.
Жужа приподнимается.
Ну как, выспалась?
Жужа (потягиваясь). Так хорошо-о…
Виктор. То ли еще будет! (Лепе.) Может, ей режим дня устроить?
Лепа (осторожно). Так ведь и нам тогда…
Виктор. Да, ты прав – ни к чему мучить ребенка… (Жуже.) Значит, из самого Будапешта?
Жужа. Да, я из Будапешта. (Говорит по-русски неплохо, но с сильным акцентом и соблюдая все грамматические правила, как большинство людей, изучавших язык по учебникам.)
Виктор. Хороший, говорят, город – Будапешт?
Жужа. Да, это правда. В Будапеште есть многие улицы – о-о! Там еще есть река Дунай – у-у! И еще есть многие парки – э-э!
Виктор. Да, красивый город…
Лепа. Еще бы!
Виктор. Ну, а в Москве что бы ты хотела посмотреть?
Жужа. Много достопримечательностей.
Лепа. Смотри, все понимает.
Жужа. Что мне надо, я понимаю, но что не надо, могу не понять.
Виктор. С нами надо понимать все. Что тебе сказала мама перед отъездом?
Жужа. Чтобы я слушала тебя, как свой родной папа. Свой родной папа я иногда слушаю. Может быть, тебя я буду слушать больше.
Лепа. Кстати, Жужа, в русском языке есть одна тонкость – младшие старшим говорят «вы».
Жужа. Я знаю, я отличница! Но меня учили, что папе и маме надо говорить «ты».
Виктор (польщено). Родителям – можно.
Жужа. И дедушка, и бабушка.
Виктор. Родственникам – тоже.
Жужа. И домашние животные.
Лепа. При чем тут…
Жужа. И очень глупый человек, если он еще молодой.
Виктор (Лепе). Старик, тебе не кажется, что у нее есть чувство юмора?
Лепа. Не исключено.
Виктор (Жуже). В общем, так. Топай умываться…
Жужа. Что такое – топай?
Виктор. Иди!.. Иди умываться, а потом мы тебе расскажем, где что смотреть. Напишем на бумажке все нужные адреса. Знаешь, какой в Москве народ? Наше гостеприимство в пословицу вошло. К любому обратись – он тебя за руку отведет куда надо и еще сам спасибо скажет. Москва есть Москва. Семь миллионов человек да два миллиона приезжих, а ткни в любого пальцем – это твой друг.
Во время этой речи Лёпа пытается привлечь его внимание, но Виктор ничего не замечает.
Жужа. Тогда я буду ходить по Москве и тыкать пальцем. (Идет в ванную).
Лепа. Ты что ей наговорил? Соображаешь? Каждый – друг… Она же девчонка! К ней будут кадриться!
Виктор (гневно). Да ей пятнадцать лет!
Лепа. Во-первых, на лбу это не написано, а во-вторых, ну и что?
Виктор. Ты думаешь?.. Слушай, а ведь ей правда можно дать все восемнадцать. И дернул меня черт!
Лепа. Я же тебе делал знаки.
Виктор. Я думал, у тебя лопатка чешется… Отнеси-ка полотенце, опять забыла.
Лепа. Ногу отлежал. Отнеси ты.
Виктор отцепляет полотенце и идет в ванную. Слышен женский визг и мужской вопль. Вбегает хохочущая Жужа и следом – Виктор, вытирая лицо полотенцем.
Виктор. Ты что? Совсем? В такой воде раков варить! Тоже шуточка!
Жужа. Ты должен громко стучать! И еще ты должен быть довольный, что тебя шутит женщина.
Виктор. Что-то я не вижу поблизости женщины.
Жужа все еще смеется.
Хватит! Садись. О чем мы с тобой, значит, говорили?
Жужа. Что каждый встречный возьмет меня за руку, отведет куда надо, а потом скажет спасибо.
Лепа. Понял?
Виктор. Да… Так я, значит, что хотел сказать? Ты – девушка и должна знать следующее: народ в Москве замечательный, но есть отдельные негодяи.
Жужа. Кто есть «негодяй»?
Лепа. Негодяй – это молодой человек, который хочет познакомится с девушкой.
Жужа. В Будапеште тоже много негодяев, но они слишком скромные.
Виктор. Короче говоря, если к тебе подойдет какой-нибудь парень и спросит, сколько времени, ты должна ответить: «Пошел вон, нахал».
Жужа. Что такое – «вон, нахал»?
Лепа. Это непереводимая игра слов. Примерно так: «Извините, но мне трудно вам ответить».
Жужа. А если я хочу спросить?
Виктор. Спроси женщину.
Жужа. А если нет женщины?
Виктор. Жужа, это очень серьезно! Я за тебя отвечаю.
Жужа. Ты думаешь, все мужчины негодяи и хотят знакомиться с девушками?
Виктор. До тридцати – все.
Лепа. Даже до сорока.
Виктор. В общем, чтоб без риска: если увидишь, что идет вот так (имитирует старческую походку) и голова трясется – пожалуйста, подходи и спрашивай.
Жужа (смеясь). Конечно…
Лепа (Виктору). Старик, надо серьезно… (Жуже.) К тебе в Будапеште парни приставали?
Жужа. Приставали, но мало.
Лепа. Это, конечно, хорошо…
Жужа (перебивает). А моя старшая сестра Марика говорит, что хорошо, когда пристают много.
Виктор. В Будапеште свои обычаи, здесь – свои. Когда парень пристает к девушке, это неприлично.
Жужа. А когда кто-нибудь хочет кого-нибудь поцеловать – это тоже неприлично?
Виктор. Если кто-нибудь хочет кого-нибудь поцеловать – позови его сюда. (Берет со стола большой нож.) Видишь? Пригодится! (Указывает на бюст без головы с торчащим железным прутом.) Короче, вот так: пойдешь сегодня в Третьяковку с Лёпой. Слушайся его как господа бога. Как меня самого! (Лепе.) Значит, пойдешь с ней в Третьяковку… Василия Блаженного покажешь… (Жуже.) Чего еще сегодня хочешь посмотреть в Москве?
Жужа. Сегодня в Москве я хочу есть.
Виктор. Ясно. Сейчас сообразим. Иди в ванную, переоденься.
Жужа берет вещи, выходит.
Лепа. Началось…
Виктор. Когда-нибудь жарил мясо?
Лепа разводит руками.
И не варил?
Лепа. Сосиски…
Виктор. Сосиски и я могу…
Лепа. Жарят обычно на масле…
Виктор. Варят-то на воде!
Лепа. Давай не рисковать, а?
Виктор (со вздохом). Есть такое русское слово – «надо»…
Лепа. А тебе не кажется, что девчонке полезно трудовое воспитание? У них даже в школе всякое там домоводство.
Виктор. Мда?
Входит Жужа, она переоделась.
(Жуже.) У вас домоводство проходят? Ну, домашнее хозяйство?
Жужа. Да, конечно.
Виктор. И какая у тебя отметка?
Жужа. Я же отличница.
Виктор. То, что надо. У нас здоровенный кусок мяса. Будем есть мясо по-венгерски.
Жужа. О, нет, в Москве надо есть мясо по-русски.
Лепа (подхалимским тоном). Но в принципе ты ведь любишь готовить, да?
Жужа. В принципе я люблю играть на гитаре.
Виктор. Лепа… (Со вздохом указывает на холодильник.)
Лепа, побледнев, достает из холодильника пакет, разворачивает бумагу.
(Сквозь зубы.) Кстати, можно не жарить и не варить. Можно на вертеле.
Лепа (сквозь зубы). А где взять вертел?
Виктор (сквозь зубы). Где-нибудь.
Лепа (махнув рукой на конспирацию, плачущим голосом). Тут еще лук зачем-то!
Виктор. Лук, по-моему, режут… А, черт с ним – можно и вприкуску.
Лепа (обреченно). Ну, я пошел… (Уходит, неся мясо на вытянутых руках, чтоб кровь не капала на брюки.)
Жужа садится на чемодан, начинает играть на гитаре.
Входит Будкин.
Будкин. Старик, мне Лепа сказал… (Увидев Жужу.) Ты занят?
Виктор. Свободен. Это Жужа. А это Будкин. Тоже искусствовед, только у него другие взгляды.
Будкин. Да, так я вот что: мне Лепа сказал, что ты не хочешь выставляться.
Виктор. Ну и что?
Будкин. Но почему?
Виктор. Вещь не готова.
Будкин. Но у Лепы диплом сорвется!
Виктор. А тебе что?
Будкин. То есть как – что? Я его официальный оппонент.
Виктор. Уже речь написал?
Будкин. Речь не речь, но…
Виктор. Ты же работу ни разу не видел.
Будкин. Вот и посмотрел бы на выставке. Важна не вещь – важна тенденция.
Виктор. Лепу будешь ругать?
Будкин. Не то слово, старик. Я никогда не ругаюсь. Я просто разложу нашего общего друга на составные. Надо отдать должное – он дал хороший повод. Талантливый диплом. Не читал? С блеском написан. На каждую фразу можно клеить вот такой ярлык! Вообще стоит иметь дело только с талантливыми людьми: у бездарного и зацепиться не за что… (Мечтательно.) А было бы красиво! Лёпин диплом и мое вливание. Обидно, если сорвется. Такой шанс может не повториться.
Виктор. Шанс для тебя?
Будкин. Для всех троих.
Виктор. А мне что за радость?
Будкин. Ты действительно не понимаешь?
Виктор. Что я должен понять?

• « Машинистки
• » АМФИТРИОН – 38