-
Надеюсь, Вам понравятся произведения "ДЕВОЧКА И АПРЕЛЬ" или "ПОМПИНИЯ" или
Выженко Александр
Пессимистическая комедия в четырёх действиях
«Вот оно, счастье, вот оно идёт, подходит всё ближе и ближе, я уже слышу его шаги.»
А.П. Чехов «Вишнёвый сад»
«А я живу, как в сказочных веках,
Воздушный сад исполнен аромата.»
Константин Бальмонт
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Епиходов Семен Пантелеевич; кажется, был когда-то конторщиком.
Раневская Любовь Андреевна, помещица.
Аня, её дочь, 18 лет.
Варя, её приёмная дочь, 25 лет.
Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской.
Фирс, старик 88 лет.
Симеонов-Пищик Борис Борисович, помещик.
Шарлотта Ивановна, жена Симеонова-Пищика.
Дуняша, горничная.
Кардамонов Богдан Иваныч, почтовый служащий.
Фотограф.
Мальчик.
Действие происходит в имении Л. А. Раневской.
———————-
До поднятия занавеса слышится отдалённый звук, доносящийся откуда-то сверху, похожий на смех ребёнка. Наступает тишина. Затем, то нарастая, то стихая, льётся чудная, красивая, полная неги музыка, будто весенний ветерок играет листьями в саду.
Занавес открывается.
ДЕЙСВТЕИ ПЕРВОЕ
Канун Рождества. Гостиная, отделённая аркой от залы. Занавески на окнах, постелены ковры. На стенах развешены картины, расставлена мебель. Горит люстра. На створках старинного шкафа масляными красками, в духе лубка, изображена картина: по обе стороны мирового древа сидят две птицы с женскими головами; одна птица символизирует день, другая ночь; крона дерева также разделена на две половины, на одной месяц и звёзды, на другой – ясное солнышко. Здесь же нарядная новогодняя ёлка. Чувствуется некая свежесть, которая бывает после ремонта.
Варя в чёрном платье с плерезами стоит, задумавшись, у окна; Дуняша в розовом платье с зелёным поясом раскладывает пасьянс; у неё сильно напудрено лицо.
Варя. Всю ночь была метель, снегу навалило – страсть. А сегодня с утра светит солнышко. Деревья в саду белые-белые, будто из хрусталя. Благолепие!
Дуняша. Удивительно: что не сниму карту – выходит валет червей. К чему бы это?
Варя. Дуняша, который час?
Дуняша (взглянув на свои карманные часы). Два.
Варя. Скоро должны привезти Фирса. Дорогой, милый наш старичок!
Дуняша. Епиходов говорит: врач сотворил чудо. Здоровье Фирса значительно улучшилось, и он даже ходит без своей палки.
Варя. Как все сложилось, однако. Нам возвращено имение. Приехала мама. С нами Аня. Не иначе, как сон. (Осеняет себя крестным знамением.) Чу?дны дела твои, Господи!
Дуняша (взволнованно). Мне третьего дня чиновник из почты предложение сделал.
Варя. Кардамонов?
Дуняша. Он мною очарован… Он так и говорит: «Вы, – говорит, – Авдотья Фёдоровна, в высшей степени благородное существо». Ты помолись за меня Богу, Варя.
Варя (вздыхая). По субботам хожу ко всенощной, в праздники к ранней обедне, а возвращаюсь из церкви без того трепета, который испытывала раньше. Наоборот, так жутко, так горько вдруг станет, как будто пожевала полыни.
Пауза.
Чувствую, что жизнь уходит, а как будто не жила, ничего не сделала в жизни, и, что обиднее всего, самого главного, самого красивого в жизни не сумела взять и понять.
Дуняша. Тебе горько, больно, Варенькая, милая. Я знаю, Ермолай Алексеевич тебя очень сильно любил. Просто, не успел сказать об этом.
Варя (продолжая упавшим голосом). Вчера наблюдала за кошкой Машей, как она играется с клубком пряжи, и мне вдруг подумалось: она ничего не знает о Деве Марии, об Иисусе, она не знает никакой веры, никакой философии, но как она счастлива. И мне вдруг так захотелось стать кошкой!
Входит Аня; она в белом платье с цветком в волосах; у неё утомлённый вид.
Варя. Как мама?
Аня. Лежит, не двигается; лицо белое, руки жёлтые, как мёртвая…
Дуняша (сочувственно). Барыня, бедненькая! Уж третий день…
Аня (садится). Час назад жадно выпила стакан воды, и в который раз попросила, чтобы в её комнате не гасили свет. (После паузы.) Я, пожалуй, выпью кофе. Мамин знакомый, пастор, приучил меня к кофе. Пью его и днём и ночью.
Дуняша. Сию минутку. (Уходит.)
Варя (садится рядом с Аней и обнимает её). Душечка моя, золотюся, если бы ты знала, как я тебя люблю!
Аня. Что мне довелось пережить.
Варя. Представляю!
Аня. Там, впервые, я посмотрела на себя настоящими глазами.
Пауза.
Выехала я на Михаила. В тот день выпал первый снег. Приезжаю в Париж, а там – духотища, солнце жарит, совсем как летом.
Пауза.
Милая, добрая, хорошая моя мама. Господи, как она страдала, сколько вытерпела! Со своей парижской квартиры ей пришлось съехать. Я нашла её в Клишен-ля-Гарэн, в жалкой узенькой комнатке; денег у неё – ни гроша… Её француз уходил в страшных муках, а она ухаживала за ним, как ангел. Если бы я сказала маме о смерти Лопахина, это окончательно убило её.
Дуняша входит, подаёт Ане кофе.
Спасибо тебе, Дуняша. Я так надеялась на помощь Яши, а он… как сказала мама: «Яшу поглотила трясина Монмартра».
Варя. Каков подлец!
Дуняша (закрывает лицо руками). Голова кружится…
Варя. Ты сядь, Дуняша.
Дуняша. Каждое воскресенье из деревни приходит мать Яши, часами просиживыет в людской и у всех, кто проходит мимо, спрашивает: «Яша, сынок мой, вернулся?»
Аня (вытирает глаза, улыбается). Вот я и заплакала. А я всё же храбрая. (Вздрагивает.) Я в парижских катакомбах была…
Варя (прислушивается). Вот, кажется, едут.
Дуняша (прислушивается). Нет… Собаки бы залаяли.
Аня (встаёт и машет рукой). Надо встряхнуться, сбросить с себя всё это. (Бежит порывисто к окну.) Мне так хорошо дома! Мне хочется прыгать, размахивать руками… Как я возрадовалась, когда увидела наш сад, белые массы снега, голубое небо… Я даже ущипнула себя: а вдруг это сон! Сказочное возвращение. Мой сад! Мой дом! Моя комната! Мои окна!
Варя (к Ане). Что Петя? Пишет?
Аня (качает отрицательно головой, задумчиво). Мой холодный, мой далёкий человек будущего. Он ведом своей звездой. Видать, ему пока не до меня. (После паузы.) Иногда мне кажется, что я люблю его, а иногда… (С усмешкой.) Зачем-то храню его калошу. (С иронией.) Реликвия.
Пауза.
Прощаясь на перроне, Петя держал меня за руки, без конца повторяя: «Солнышко моё!» Уже тронулся поезд, стал набирать скорость, а он всё стоял, будто в оцепенении. Нежно обняв меня, он бросился догонять свой вагон, прыгнул на подножку, тут у него калоша с ноги и слетела…
Варя. Он хороший, несчастный, непонятый человек.
Дуняша. Опять заживем, как было по-старому. Зима пройдет быстро, и даст Бог, наш сад снова расцветёт.
Варя. Всё своим порядком, как у людей… по-христиански. Благолепие!
Аня (остановив свой взгляд на шкафе). Какие чудные, сказочные птицы. Все же Семён удивительно тонкий, творческий человек. В маминой фиолетовой комнате на камине он изобразил двух целующихся голубков. Так мило…
Варя (сердито и насмешливо). Тоже мне – художник. Рембрандт. Взял и испортил старинный шкаф.
Аня. Епиходова просто не узнать. Говорит так ясно, так хорошо. Какое у него живое лицо! Так и светится весь счастьем.
Варя (с иронией). Здоров, сияет, блещет и пахнет! (Другим тоном.) Поселился в детской, заводит свои порядки. Деньгами сорит: на помин души Лопахина дворовым двести рублей жаловал! Так нельзя!
Дуняша. Говорят, Ермолай Алексеич, перед тем, как… переписал на имя Епиходова имение и два дома в Харькове, да ещё оставил солидный счёт в банке.
Аня (Дуняше). Помнится, он делал тебе предложение.
Дуняша (с досадой). Что было, то быльем поросло. С утра до ночи занят делом. Ему теперь не до меня.
Аня. Мне Семён как-то сказал: «Как важно пройти сквозь тёмную ночь души. Только тогда начинаешь видеть, понимать и ценить свет.»
Варя. Как был чудаком, так чудаком и остался.
Пауза.
Взял повара из Полтавы, Никанора, и теперь мы каждый день вынуждены есть борщ и галушки. (Пауза.) Возмутительно.
Аня. Но вкусно.
Варя (хмуро). Этот Никанор меня пугает. Высокий, здоровый верзила в вышитой сорочке, с мохнатыми бровищами, с длинными усищами… чуб торчком… Ужас что такое!
Из соседней комнаты доносится голос Любови Андреевны: «Дитюся!»
Аня. Мама зовёт. (Убегает.)
За сценой слышен лай собак, затем звук бубенчиков и скрип снега под полозьями саней.
Дуняша. Едут! Что же это со мной… в жар бросило.
Варя. Едут, в самом деле. Пойдем встречать.
Дуняша (в сильном волнении). Я сейчас упаду… Ах, упаду!
Варя и Дуняша быстро уходят. Сцена пуста. За сценой шум, какой бывает, когда встречают приезжих. Голос Вари: «Заждались мы, уж так волновались…» Голос Дуняши: «В доме натоплено, скоро согреетесь…»
Через сцену проходит Гаев, ездивший забирать из больницы Фирса; на нём теплое пальто с башлыком; в правой руке у него покупки.
Гаев (бодро). Мы идём, мы идём, мы идём. (Напевает). «Запрягу ль я тройку борзых… Тёмно-карих лошадей…»
Аня (в дверях, умоляюще). Дядя!
Гаев (Ане, вполголоса). Pardon. Природа, обними меня! (Привлекает к себе Аню, целует лицо, руки). Дитя моё, ангел мой…
Аня (поправляет Гаеву галстук). Дядя, с каких это пор ты стал душиться духами?
Гаев (игриво). Тонкая натура с тонким ароматом духов.
Аня. Уж не в буфет ли вы заходили?
Гаев (с усмешкой). Зашел в буфет купить конфет. (Делает гримасу.) Ну, Снегурочка, встречай дедушку Мороза.
В гостинную, в окружении Епиходова, Дуняши и Вари, семеня входит Фирс; он в валенках, в серой тужурке; его седые бакены за несколько месяцев превратились в седовласую бороду. Епиходов в пиджаке и белой жилетке; в руках плед, на поясе вязка ключей.
Аня (радостно, сквозь слезы). Фирс, милый!
Фирс (целуя Аню в голову). Красавица, матушка…
Геав (стал в позу, снова запел). «И будешь ты царицей мира…»
Варя. Не замёрзли в дороге?
Епиходов (потирая озябшие руки). Руки закоченели. Пока доехали, кучер раз семь слезал с козел и танцевал гопак. А вот Фирса мы уберегли. Устлали сани подушками, одеялами и ковром…
Варя. Дуняша, чаю Фирсу, да поскорее.
Дуняша. Я мигом. (Бежит к самовару, который стоит в зале на праздничном столе).
Епиходов ( к Ане). Как Любовь Андреевна?
Аня (вздохнув и покачав головой). Надеюсь на чудо Рождества.