-
Надеюсь, Вам понравятся произведения "ДЕВОЧКА И АПРЕЛЬ" или "ПОМПИНИЯ" или
Аня. Ты будто за что-то коришь меня. Я рассказывала тебе… в Ярославле у меня много дел, мне надо учиться… Образование много значит…
Епиходов Полно, милая, полно!
Аня. Почему ты не хочешь поехать со мной?
Епиходов. Сад… Я не могу бросить сад. Сад существует, пока жив садовник.
Аня. Когда ты так говоришь, мне почему-то становится страшно.
Епиходов. Любовь не знает, что такое страх.
Аня. Я знаю, что должна жить около тебя, помогать тебе, развлекать тебя… (Мечтает). Но ведь я же буду к тебе приезжать, и мы будем проводить дни полные блаженства и есть огромные вареники с вишнями, которые нам приготовит Никанор!
Епиходов. А еще мы будем гулять по зарослям нашего сада и ловить крокодилов.
Аня. Ты, Семён, настоящий человек, ты любишь и понимаешь жизнь настоящую, а не выдуманную. И смешной ты бываешь ужасно. Ты такой один среди всех. Я тебя люблю. (Обнимает его, сквозь слёзы.) А тебе идёт быть садовником – таким тонким, поэтичным.
Епиходов. А тебе идёт быть светлой, понимающей, проникновенной. (Целует её). Возьмём себе одну только любовь…
Аня уходит через переднюю. Епиходов кашляет, прикрывая рот платком.
Входит Дуняша и Кардамонов, который одет в почтовую униформу.
Дуняша. Мы на минутку, Семён Пантелеич! Знакомтесь. Мой муж – Кардамонов Богдан Иванович.
Епиходов (жмёт Кардамонову руку). Очень приятно.
Кардамонов. Мне жена моя, Авдотья Фёдоровна, очень много о вас рассказывала.
Епиходов. И что?
Кардамонов. Очень рад познакомиться с добрым, умным и, так сказать, благородным человеком. В наше время, знаете ли, это очень… очень… Простите, волнуюсь. Я и жена моя убедительно просим вас принять от нас этот скромный подарок: запонки и портсигар. Преубедительнейше прошу не отказать.
Епиходов (принимает дары). Благодарю.
Дуняша. Семён Пантелеевич, можно мы будем хоть изредка навещать вас? Вы знаете как дорог мне и этот дом, и этот сад.
Епиходов (подкашливает). В любое время.
Дуняша. Спасибо!
Кардамонов. Вот и отлично. (Бросив взгляд на чемоданы.) Я понимаю… (Кланяется.) Моё почтение. Очень рад… рад очень… Всего хорошего!
Епиходов. Всего хорошего!
Дуняша и Кардамонов уходят. Епиходов берёт пару чемоданов и выходит следом за ними.
Входят Гаев и Любовь Андреевна.
Гаев. И правильно. Дала рубль на троих – и хватит. Баловать-то зачем?
Любовь Андреевна. Как я выгляжу, Леонид?
Гаев. Лучше, намного лучше, моя королева! (Взглянув на часы.) Еще минут десять можно…
Входит Пищик.
Пищик (запыхавшись). Ой, дайте отдышаться… Мои почтеннейшие… Воды дайте… Давненько не был у вас… прекраснейшая… Жарко… Воды! (Пьет воду.) Желаю здравствовать.
Любовь Андреевна. Мы сейчас переезжаем в город, а вечером в Ярославль…
Пищик. Как? Почему в город? То-то я гляжу на чемоданы… Ну, ничего… (Целует руку Любови Андреевне.) Драгоценная, великолепная…
Гаев. Вы, собственно, к нас с чем, Борис Борисыч?
Пищик. Мне сказывали, к вам доктор поехал. Ищу его… (Садится.) У Шарлотты приступ удушья… всю ночь не спала… на террасе просидела… (Храпит и тотчас же просыпается.) Плачет по нескольку раз в день – оттого что беременна. И совы по ночам кричат, и кажется ей, что она умрёт во время родов.
Любовь Андреевна. Бедная Шарлотта!
Пищик. Сердце стучит, точно лопнуть хочет. (Пьет воду, сквозь слёзы.) Опять же… Попал я в тут-а-фе – отчаянное положение. На все деньги, данные мне за землю заводчиком Семашко, накупил акций Дряжско-Пряжского банка, которые упали на бирже. Каковы порядки?!.. (Хмуро усмехаясь.) Соломон… царь Иудейский… величайший… знаменитейший… громадного ума человек сказал, будто бы всё проходит. Ничего… (Встаёт.) Ох, подагра моя!..
Входит Епиходов.
Епиходов. Здравствуйте, Борис Борисыч!
Пищик. Рад тебя видеть… громаднейшей души человек… Скажи на милость, доктор куда уехал?
Епиходов. В Богдановку.
Пищик. Ну, спасибо. Поскачу дальше… Ничего… Будьте счастливы… Бог поможет вам… Ничего… (Уходит в сильном смущении, но тотчас же возвращается и говорит в дверях.) Кланяются вам Шарлотта и Дашенька! (Уходит.)
Епиходов берёт очередную часть поклажи, уходит.
Гаев (с досадой). Странное существо – русский человек! В нём, как в решете, ничего не задерживается. В юности он жадно наполняет душу всем, что под руку попало, а после тридцати лет в нём остаётся какой-то старый хлам. Чтобы хорошо жить, по-человечески – надо же работать! Работать с любовью, с верой. А у нас не умеют этого. Вся Россия – страна каких-то жадных и ленивых людей: они ужасно много едят, пьют, любят спать днём и во сне храпят. Психология у них – собачья; бьют их – они тихонько повизгивают и прячутся по своим конурам, ласкают – они ложатся на спину, лапки кверху и виляют хвостиками… Мы привыкли жить надеждами на хорошую погоду, урожай, на приятный роман, надеждами разбогатеть или получить доходное место, а вот надежды поумнеть я не замечаю у людей. Думаем: при новом царе будет лучше, а через двести лет – еще лучше, и никому не приходит в голову простой вопрос: да кто же сделает её хорошей, если мы будем только мечтать и надеяться? Нелепая душа человеческая… Одни только идеи, а серъезного мало.
Любовь Андреевна (мечтает). Со временем, если Аня позволит, перееднм с тобой в Москву. Будем ходить в рестораны, в музеи, в театры… А сюда будем приезжать летом, отдохнуть. (Пауза.) Надо ехать. (В дверь.) Аня, одевайся! (Гаеву.) Посидим минутку, как годится.
Гаев (сильно смущен, боится заплакать). Поезд… станция… Вечный шах…
Любовь Андреевна. Идем!
Входит Аня и Епиходов. Епиходов подает Любови Андреевне шляпу и пальто.
(Обнимает, целует Епиходова.) Спасибо тебе за всё, Семён! (Оглядывает комнату.) Adieu, мой старичок! Даст Бог, свидимся! Теперь можно ехать. (Аdieu! – Прощайте! – франц.)
Аня. Бог в помощь!
Уходят.
Какое-то время сцена пуста. Слышно как отъезжает экипаж. Становится тихо.
Входит Епиходов, садится на диван.
Епиходов (громко, с надрывом, кашляет). Улитка в пути… (Ложится.)
В открытую входную дверь входит мальчик в белой полотняной сорочке.
Мальчик. Дядьку Сэмэнэ, дядьку Сэмэнэ, вам дидусь Пэтро мэду пэрэдав! (Ставит на конторку горшочек с мёдом, уходит.)
Слышится отдалённый звук, доносящийся откуда-то сверху, похожий на смех ребёнка. Наступает тишина. Затем, то нарастая, то стихая, льется чудная, красивая, полная неги музыка, будто весенний ветерок играет листьями в саду.
Занавес
Июнь–август 2007 года, Запорожье – Москва.