ЯНА (Алешу). Просто они с Мухой опять проводили свои опыты. Если хочешь знать, вы с ним парочка весьма странных извращенцев.
ПЕТР. Это твой двоюродный брат.
ЯНА. А это ты на него плохо влияешь. Он все еще использует эти свои приспособления?
ПЕТР. Какие приспособления?
ЯНА. Ты знаешь, какие приспособления.
АЛЕШ. Какие приспособления?
ЯНА. Не важно.
ПЕТР. Послушай, Яна, я все это делаю для того, чтобы ты ко мне вернулась.
ЯНА. Не начинай сначала.
ПЕТР. Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. (Алешу.) Алеш не будет сердится, да?
АЛЕШ. Погоди. Разве ты можешь прийти ко мне домой и начать говорить моей жене, чтобы она к тебе вернулась?
ПЕТР. Твоей жене?
ЯНА. Мы женимся.
АЛЕШ. Мы женимся.
ПЕТР (потрясен). Вы?
ЯНА. Да.
ПЕТР. Когда?
ЯНА. Скоро.
ПЕТР. Чья это идея?
ЯНА. Наверное, все равно, чья это идея. Если хочешь знать, это моя идея.
АЛЕШ. Я думал, что это моя идея.
ЯНА. Нет. Это моя идея. Разве тебе могла прийти в голову такая идея?
ПЕТР. Ясно.
ЯНА. Что тебе ясно? Не знаю, почему я не могу выйти замуж за того, кого я люблю и с кем мне хорошо.
АЛЕШ. Именно так.
ПЕТР. Алеш для тебя слишком прост. Тебе нужен кто-то, кто бы тебя больше вдохновлял.
АЛЕШ. Эй, не зарывайся…
ПЕТР (Алешу). Не сердись. Но, в сущности, ты все время повторяешь ее слова. Обрати как-нибудь на это внимание.
ЯНА. Не оскорбляй его.
АЛЕШ. Не оскорбляй меня. (Поняв, что должен уйти, уходит.)
ЯНА (Петру). Я хочу нормальной жизни. С тобой у меня было такое чувство, что мир полон безумцев и психопатов.
ПЕТР. Мне просто не везет, мне все время попадаются странные люди.
ЯНА. Это не невезение. Ты притягиваешь таких людей, потому что ты сам такой.
Алеш и Яна уходят.
Звучит музыка. Петр пьет. Музыка становится тише.
За стеной слышны ругательства, крики мужчины и женщины,
падают какие-то предметы.
ИРЖИ (за сценой). Твоя мать жрет маринованные кошачьи задницы!
АЛИЦИЯ (за сценой). Твой братишка не отличит собственную жопу от дырки в земле.
Петр настораживается. Шум не прекращается, и он стучит в стену.
Оба ссорящихся затихают.
Входит Алиция, ей двадцать пять лет.
АЛИЦИЯ. Привет. Я Алиция.
ПЕТР. Привет. Петр.
АЛИЦИЯ. Я слышала удары. Что-то не в порядке?
ПЕТР. Я слышал шум. Подумал, что что-то случилось.
АЛИЦИЯ. Ясно. Мы недавно въехали. Еще распаковываем вещи. Иногда что-нибудь падает, знаешь, как это бывает.
ПЕТР. Ага.
АЛИЦИЯ (входит, рассматривает его квартиру; она ведет себя, как дома). Ты плохо выглядишь. Что-то случилось?
ПЕТР. Именно так я обычно и выгляжу.
АЛИЦИЯ (в знак согласия кивает головой). Иржи тоже не в самой лучшей форме.
ПЕТР. Иржи?
АЛИЦИЯ. Тот человек, с которым я живу. Он музыкант. Пишет музыку. У тебя выпить не найдется? Я сама себя обслужу. (Наливает себе.) У тебя здесь так же, как у нас. Ты с кем-нибудь живешь?
ПЕТР. Нет.
АЛИЦИЯ. Классно. Он озабочен лифтами.
ПЕТР. Кто?
АЛИЦИЯ. Иржи. Он судится с гостиницами по поводу своей музыки. Ее уже десять лет играют в лифтах по всей этой дурацкой стране. В основном в гостиницах. Ты слышал музыку в лифте? Многие не подозревают, что ее тоже кто-то написал. А если ее кто-то написал, то логично было бы ему за это заплатить, так ведь?
ПЕТР. Ну да.
АЛИЦИЯ. Но пока ему ни кроны не заплатили. Поэтому он с ними судится.
ПЕТР. Слушай… Алиция… мне сейчас надо немного побыть одному…
АЛИЦИЯ. Ясно.
Алиция хочет уйти, но входит Иржи (ему лет пятьдесят-шестьдесят).
Похоже, он много повидал в жизни.
АЛИЦИЯ (Иржи). Я тут немного выпила. (Ведет Иржи в комнату.) Это Петр, а это Иржи.
ПЕТР. Привет.
ИРЖИ. Привет.
АЛИЦИЯ. Он слышал шум. Думал, что что-то не в порядке…
ИРЖИ. Ты думал, что мы ссоримся? Ни я, ни Алиция не верим в насилие. Чтобы удостовериться, Иржи бросает взгляд на Алицию.
Она без слов выражает согласие.
Мы живем в государстве, полном насилия и обмана, но в такие вещи мы просто не верим.
ПЕТР. Это хорошо.
ИРЖИ. Мы могли бы дурно вести себя по отношению друг к другу, грубо ругаться и делать разные гадости. Но нам не хочется. Мы тебе покажем, как бы это могло выглядеть.
Иржи и Алиция мгновенно меняются, начинают бросать друг в друга вещи и грубо ругаться. Это стилизованные ругательства.
ИРЖИ. Твоя мать жрет маринованные кошачьи задницы!
АЛИЦИЯ. А твоя мать воняет, и у твоей сестры сиськи до самой задницы висят.
ИРЖИ. Мою мать не трогай.
АЛИЦИЯ. На твою мать мне наплевать. На твою мать мне наплевать, как и на сиськи твоей сестры.
ИРЖИ. А твой брат гомик, всем гомикам гомик.
Мужчина душит Алицию, она бьет его между ног… И так далее.
Потом, словно по мановению волшебной палочки, все меняется:
оба успокаиваются и садятся на свои места.
От былой ненависти не остается и следа. Иржи даже начинает убирать вещи, разбросанные во время потасовки.
ИРЖИ. Вот так бы все было, если бы мы верили в насилие. Но мы в насилие не верим. Хочешь пива?
ПЕТР. Да, с удовольствием.
ИРЖИ. Алиция, принеси пива, пожалуйста.
Алиция встает и идет за пивом.
Алиция уже говорила тебе о…
ПЕТР. Да. О гостиницах…
ИРЖИ. Ага… В сущности, моя проблема называется «копирайт». Копирайт – это относительно новая выдумка. Ему максимум двести лет. Его точно не было до изобретения книгопечатания, и думаю, что скоро он снова перестанет существовать.
ПЕТР. Сколько, по-вашему, ему осталось?
ИРЖИ. Максимум десять лет. Копирайт – главная причина того, что сегодня весь мир наводнен ерундой, называемой авторским творчеством. Благодаря копирайту любой болван со средними способностями имеет шанс быть неплохо упакованным. Или даже прославиться. Так что все в поте лица занимаются творчеством. А хуже всего то, что это делают даже те, кому в нормальных условиях такое и в голову бы не пришло, потому что им нечего сказать. Это, собственно, и мой случай. Только все скоро кончится, потому что такое буйное авторское творчество уже нельзя будет никак защитить. Помешать воровству творений человеческого духа в конце концов станет сложнее, чем их создавать. И люди просто перестанут платить за книжки, за музыку, за фильмы. Ты занимаешься творчеством?
ПЕТР. Нет.
ИРЖИ. Молодец. Хотя как раз ты, может, и мог бы. У тебя хорошие глаза. Ты линзы носишь?
ПЕТР. Нет.
ИРЖИ. Молодец. Настоящее искусство от Бога, смешно получать за него деньги. Я потому и сужусь с этими сволочами из-за своих дурацких мелодий, что сам о них не слишком-то высокого мнения. Не такие уж они хорошие, чтобы я осмелился утверждать, что они от самого Бога. Но пока есть старый добрый копирайт, я хочу, чтобы мне эти гады платили за то, что гоняют мою ерунду в своих паршивых лифтах. (Переводит дух, он устал.)
Алиция приносит пиво. На ней халат. Все пьют пиво.
ПЕТР. Спасибо.
АЛИЦИЯ (Иржи). Ты сказал ему?
ИРЖИ. Я сказал ему о гостиницах, котик.
АЛИЦИЯ. Ага. Я тоже.
ИРЖИ (поворачивается к Петру). Так что, как видишь, с гостиницами чертовски сложная ситуация. И чтобы все не ограничивалось только этим, я тут нашел себе котика, которому нужно, чтобы на нас кто-нибудь смотрел, когда мы занимаемся этим делом. Что ты об этом думаешь?
ПЕТР. Откровенно говоря, не знаю.
АЛИЦИЯ. Мы пробовали спать просто так, одни, но это совсем не то.
ИРЖИ. Мы все перепробовали. Мы думали, может, котик – лесбиянка, а это не самый худший вариант. Но нет.
АЛИЦИЯ. Нет.
ИРЖИ. Только вот ужасно трудно найти человека, который наблюдал бы за нами. Кажется, что это легко, но на самом деле чертовски тяжело. Ты когда-нибудь замечал, какие тут у людей глаза? Нет? Они у них совершенно потухшие. Мы были бы не против, если бы они были сумасшедшими. На сумасшедшие глаза мы согласны. Но у здешних обитателей они просто потухшие. У них глаза на лицах запали так глубоко, как вишни в тесто.
ПЕТР. В какое тесто?
ИРЖИ. В такое, которое поднимается и постепенно обволакивает все, что в него попадает. Нам нужен кто-нибудь, у кого глаза на поверхности лица. Как у тебя.
АЛИЦИЯ (пока шел разговор, успела переодеться). У него правда прекрасные глаза.
ИРЖИ. Ты уже готова?
АЛИЦИЯ. Готова.
ИРЖИ. Ты шлюха.
АЛИЦИЯ. Не называй меня шлюхой.
ИРЖИ. Прости, котик.
Уводит Алицию на диван за углом. Они начинают заниматься сексом
(мы ничего этого не видим, можем только догадываться
по выражению лица Петра и по вздохам Алиции).
Петр не знает, как ему себя вести.
Когда он пытается отвернуться, Алиция начинает кричать.
АЛИЦИЯ. Этот гад на нас не смотрит.
Петр послушно поворачивается в их сторону. Все получилось.
Иржи устал. Он еле ноги волочит. Одевается. Хочет заплатить Петру.
Петр отказывается.
ИРЖИ. Спасибо, ты нам очень помог.
ПЕТР. Да нет. Я просто смотрел.
ИРЖИ. Да бери же. Не так-то легко найти человека, который бы на нас смотрел. У тебя любопытные глаза.
АЛИЦИЯ. Если тебе будет грустно, постучи снова. (Уходя, довольно высказывет свое мнение.) Подходящий.
ИРЖИ (согласно). Да. Подходящий.
Алиция и Иржи уходят. Петр стоит с деньгами в руке, рассматривает их.
Так он еще никогда не зарабатывал.
Звучит музыка.
Петр стелет себе импровизированную постель из коробок с газетными вырезками, которые ему лет пятнадцать посылает мать. Ложится спать.
В этот момент одеяло медленно поднимается. Петр замечает это.
Бежит к телефону. Набирает номер.
ПЕТР. Яна… Это Петр.
Яна находится в другой части сцены.
Она только что проснулась. На ней ночная сорочка.
ЯНА. Ты с ума сошел? Три часа ночи!
ПЕТР. Со мной тут такое случилось. У меня одеяло ожило. Я от этого просто в шоке. Мне нужно слышать чей-нибудь голос.
ЯНА. Петр, я думаю, тебе не следует нам больше звонить.
ПЕТР. Яна, погоди. Это правда. Я все время о тебе думаю, может, из-за этого и подвинулся рассудком… Я в самом деле собираюсь отправить вам себя по почте…
ЯНА. По почте?
ПЕТР. Посылкой.
ЯНА. Конечно, это было бы романтично… гораздо лучше, чем история с волосами.
ПЕТР. Ты все еще хочешь выйти замуж за Алеша?
ЯНА. Да. Спокойной ночи.
ПЕТР. Яна, мне нужно услышать что-нибудь хорошее.
ЯНА. Позвони в другой раз.
ПЕТР. Но мне нужно сейчас, мне нужно держать тебя за руку, я боюсь, что вокруг меня происходит что-то странное…

• « МОТЫЛЬКИ И СТРЕКОЗЫ
• » ТОРЧ