Ты слышишь, Симона?
Обмакни повязку в раствор!
Остуди мою голову!

Симона спешит ему на помощь и производит соответствующие манипуляции.

Д е С а д

Знаю, Марат:
ты сейчас готов променять всю свою славу
и обожанье народа
хотя бы на час передышки от мучительной
боли.
Вот ты лежишь в своей ванне,
скрючившись,
в розоватой водице,
один на один со своими идеями
и представлениями,
которые давно уже не соответствуют
тому, что творится вокруг.
Ты возмечтал вторгнуться,
вгрызться в действительность, -
но вот она вгрызлась в тебя,
и ты перед ней бессилен.
Лично я отошел
от всей этой суеты,
найдя себе утешение
в выдуманной мною самим
воображаемой жизни.
Вся эта революция
больше меня не волнует…

М а р а т

Нет, ты не прав. Не прав…
Разве бесстрастным рассудком
можно разрушить Бастилию?
Вялым пером летописца
свергнуть негодный порядок?
Это нелегкое дело –
сотворение нового!
Допущены тысячи промахов.
Нас еще тянет назад
груз неизжитого прошлого.
В каждом, в каждом из нас
еще продолжают гнездиться
усвоенные веками
нравы, привычки, предвзятости,
ядом столетий рабства
еще отравлена мысль.
Даже самые честные,
самые светлые головы
еще до конца не избавились
от мусора прежних времен.
Мы – творцы революций –
Сами порой не знаем,
как нам быть с нашим детищем!
В революционном Конвенте
все еще заседают
отдельные честолюбцы,
охваченные тщеславьем.
Каждый мечтает тайком
Что-то оставить от прошлого:
Один – дорогую картину,
другой — дорогую любовницу,
третий — любимую мельницу,
четвертый — любимую верфь,
пятый — старую армию,
шестой — своего короля!
Так утверждается вновь
Священное право собственности:
мол, каждый сам себе — крез,
каждый, если захочет,
может достичь богатства,
каждый имеет возможность
вступить в состязанье друг с другом,
в свободную конкуренцию
равноправных партнеров,
в биржевую игру,
где у каждого —
равные шансы на выигрыш!

Пациенты постепенно встают со своих лежаков, некоторые приближаются к рампе.
Четверо певцов готовятся к выходу.

И все они верят, что это
и есть настоящее братство,
настоящее равенство,
подлинная свобода!
Им в самом деле мерещится
небывалый расцвет
торговли, ремесел, промышленности!
И в то время, как мы
все дальше и дальше
отходим от нашей истинной цели,
они вот
(указывает на зрительный зал)
убеждены,
что революция
уже победила!

16. Реакция народа

Ч е т в е р о п е в ц о в
(под музыку)

И откуда у них берутся деньги,
и откуда берется такая прыть,
и откуда берутся такие связи,
и откуда берутся такие возможности,
если у нас только — дыры?!

М е д в е д ь

Дыры — наше жилье.

К о з е л

Сиро наше житье.

С о л о в е й

В дырах наша одежда.

П е т у х

Лопнула наша надежда!

Ч е т в е р о п е в ц о в

Итак, новоявленные вельможи
очень на прежних вельмож похожи.
Новая сволочь, пролезшая в дамки,
позаграбастала земли и замки.
Золото, жемчуг, дворцовые вазы
хапнул вчерашний владелец лабаза.
Лавочник пьет королевские вина.
Корчит мясник из себя дворянина.
Зуд охватил депутатов Конвента:
не упустить бы такого момента!
Всех золотая трясет лихорадка.
Только народу живется несладко.
Деньги и власть у господ на уме.
Мы же, как встарь, пребываем в дерьме.
Что нам с того, что король обезглавлен,
если народ торгашами задавлен?!
Марат! Революцию нашу изгадили!
Марат! Мы с врагами пока что не сладили!
Марат! Мы, как прежде, живем в угнетении!
К чертовой матери долготерпение!

Резкий свисток глашатая.
Глашатай выходит, размахивая посохом. Музыка стихает.
Четверо певцов и хор отступают назад.

Г л а ш а т а й

Почтенные зрители, теперь вы видите сами,
Что значит толпа: просто хам на хаме.
Вообще всевозможные потрясенья и бури
происходят всегда от плебейской дури.
В эти трудные дни потерпеть бы малость.
А они все скулят, так и бьют на жалость.
Да что с них взять! Безмозглое стадо!
Ведь сейчас не скулить, а работать надо
и поддерживать тех, кто в новейшем духе
нас пытается вытащить из разрухи
и посредством спасительного единства
прекратить отвратительные бесчинства.
Что касается нас, то актерская братия
целиком за правительственные мероприятия,
которые всеобщим восторгом встречены,
ибо процветанье и счастье уже почти обеспечены.

17. Первый разговор между Корде и Дюпре

Дюпре и сестры выводят Шарлотту на авансцену. Они поддерживают ее под локти. Дюпре идет сзади, поддерживая ее со спины.

Г л а ш а т а й
(берет в руки свирель и издает несколько звуков)
Теперь, преисполнясь высокой морали,
автор велит, чтобы мы разыграли
сцену свиданья Дюпре и Шарлотты,
(тревожно оглядывается по сторонам, с облегчением
кивает и указывает посохом на Корде)
что мы и выполним не без охоты…

С помощью сестер Шарлотта выходит на игровую площадку. Дюпре — рядом с Шарлоттой. Сзади стоят сестры. Шарлотта и Дюпре церемонно здороваются друг с другом.

Шарлотта Корде в свои юные годы
видела лишь монастырские своды,
помещена в благородный приют
города Кана…
Именно тут
Дюпре ее выбрал себе в приятельницы
по настоянью самой настоятельницы.

Дюпре под шумок прижимается к Шарлотте и щупает ее.

(Обращаясь к Дюпре.)

Дюпре! Перестань! Не входи в роль!
Ты любишь ее платонически!

Глашатай посохом дает знак оркестру. Корде стоит с крытыми глазами, откинув назад голову. В музыке — тема Корде. Глашатай внимательно наблюдает за ней.

К о р д е
(стоит с закрытыми глазами)

Ах, дорогой мой Дюпре…
(Смутившись, умолкает, потом продолжает
вновь, в стиле оперной арии.)
Ах, дорогой мой Дюпре,
что можем мы сделать с тобою,
чтоб отвратить это зло?..
(Открыв глаза.)
Всюду на улицах только и слышишь о том…
(Смущенно умолкает.)

Дюпре осторожно поглаживает ее по спине и по бедрам.

…только и слышишь о том,
что Марата объявят диктатором.
Сегодня он еще вынужден
лгать, что насилие
является временной мерой.
Но мы с тобой знаем,
что цель его состоит
в зверствах и беззаконии.
(Утомленно смолкает.)

Д ю п р е
(обнимая Шарлотту, говорит в стиле той же арии,
но более пылко)

Ах, дорогая Шарлотта!
Вернись, о, вернись, умоляю,
к своим монастырским подружкам,
запрись в своей келье,
найди утешенье в молитве.
Разве в твоих это силах
справиться с дикой толпой?

Одна из сестер подходит к Дюпре и отдергивает его руку, которую он сует Шарлотте за пазуху. Корде остается в той же позе.

Ты говоришь о Марате.
Но кто он, этот Марат?
Какой-нибудь выскочка,
какой-нибудь корсиканец…

Глашатай тревожно звонит в колокольчик.

Прошу прощенья — сардинец,
А может быть, даже — еврей.
Кто на него вообще
обращает вниманье?
Скопище уличной черни!
Нет, дорогая,
Марат для нас не опасен.
(Снова в любовном порыве обнимает Корде за бедра.)

Между тем четверо певцов дурачатся, играют в карты,
показывают друг другу карточные фокусы.

К о р д е

Милый Дюпре, — понимаю:
ты хочешь меня испытать,
но я уже знаю, что делать…
(Пытается высвободиться из объятий Дюпре.)

Обе сестры хватают Дюпре за руки.

Д ю п р е
(страстно, в прежнем стиле арии)
Ах, дорогая Шарлотта,
я жажду остаться с тобой!
(Падает перед ней на колени и обхватывает ее ноги.)

К о р д е

Нет! Ты должен сейчас же,
немедленно
отправиться в Кан
к Барбару и Бюзо!
Слышишь?
Сейчас же беги!
Вечером будет поздно!

Д ю п р е

Как я могу покинуть
город,
в котором находишься ты
моя дорогая?
Я остаюсь в Париже…
(Забывшись, бросается на Корде и сжимает ее в объятиях.)

Глашатай бьет посохом, затем стучит об пол.

Г л а ш а т а й
(суфлирует)

И для чего мне бежать…

Д ю п р е

И для чего мне бежать,
если все это
продлится недолго…
(Страстно ласкает Корде.)
Уже англичане штурмуют
Дюнкерк и Тулон.
Пруссаки…

Г л а ш а т а й
(поправляет)

Испанцы!

Д ю п р е
(испуганно)
Испанцы?!
Прошу прощенья — испанцы
заняли Руссильон.
Париж…

Г л а ш а т а й
(поправляет)
Майнц!

Д ю п р е

Извините — Майнц
окружили пруссаки,
Валансьен и Конде — англичане…

Г л а ш а т а й

Австрийцы!

Д ю п р е

Извините —австрийцы,
восстала Вандея!
(С воодушевлением, все крепче обнимая Шарлотту.)
Нет! Долго они не продержатся,
эти ничтожные выскочки,
эти тупые фанатики,
лишенные какой бы то ни было
нравственности и культуры!
Все, дорогая Шарлотта!
Кончено! Я — остаюсь!
(Еще крепче обхватывает ноги Шарлотты
и прижимается головой к ее коленям.)
Скоро, поверь мне,
настанет
тот долгожданный час,
когда мы снова сможем
радостно произнести-и-и-и
заветное слово: «Сво-о-о-б-о-да!»
(Пускает «петуха».)

Дюпре встает, не выпуская Корде из объятий, и пытается поцеловать ее. Корде отбивается.
Сестры спешат ей на помощь, грубо отталкивают Дюпре
и ведут Шарлотту к ее скамейке.
Музыка смолкает.

18. Де Сад плюет на все нации

Д е С а д
(со своего места, обращаясь к Марату)

Слышишь, Марат,
как все они пекутся
о спасении Франции?
Каждый из них считает,
что именно он — патриот,
и кто как умеет,
с пафосом или без пафоса,
кричит, что готов
погибнуть во славу Франции!
В общем, и тем и другим
угодно отведать крови…
(Встает.)

Мы именуем Высшею Справедливостью
смертные приговоры
и отсеченье голов,
в то время как наши противники
лелеют мечту о том,
что распри и разногласия
среди вождей революции
приведут ее к гибели,
и уже видят тот день,
когда проберутся к власти
сиятельные господа,
которые вступят в сношенья
со всеми князьями Европы
и восстановят порядок.
Что ж! И Гора, и Жиронда
верят в величие Франции.
Но разве, Марат, ты не видишь
неимоверную глупость
всех этих излияний,
всю бесконечную пошлость
патриотических фраз?
Эх, дорогой Марат!
Как мне осточертела
эта белиберда!
Я не хочу быть героем!
Плевать я хотел на Францию
И на все прочие нации!
И вообще — на все!

Кто-то из актеров громко плюется.
Общая сумятица.

К у л ь м ь е

• « АХ, ЭТОТ НЕТЛЕННЫЙ ВИШНЁВЫЙ САД!
• » КОЛДОВКА