МАРК. Ну… не мне тебя учить… Когда «подъезжают» к девушке – все вежливые, все «будьте добры». А потом начинается…
ЕВА. Папа! (Примирительно). Ну, согласись, ты к нему несправедлив. И я знаю, почему. Ты… ревнуешь. (Подходит к нему, прижимается головой к плечу). Но ведь это нормально, все отцы через это проходят. Однако потом – смиряются.
МАРК (перебивая) Никогда! За этого…
ЕВА (предупреждающе) Папа!
МАРК. …сопляка… ты замуж не пойдешь.
ЕВА. Ага! Сопляк!? Значит Дан был старикашкой. Тони – коротышкой. А Котик – голодранцем. Этот – ни то, ни другое, ни третье. Значит – сопляк. А ведь он на четыре года старше меня. Вспомни, кто у вас был младше: ты или мама. И – на сколько!?
МАРК. Не знаю, чем он тебя охмурил, но советую присмотреться к нему повнимательнее. Хитер больно…
ЕВА. Да я давно присмотрелась.
МАРК. На какие деньги он тебя по ресторанам водит? Ничего себе сирота… Тут вдвоем работали – не могли концы с концами свести… А этот…
ЕВА. (пожимает плечами). Другие отцы мечтают дочек своих за богатого выдать…
МАРК. Много ты знаешь! Да любой нормальный отец знаешь о чем мечтает? Чтобы руки у зятя были. И голова. А твой… Вот пусть он самостоятельно, своими руками хотя бы на свадьбу заработает. Тогда подумаем… Сама говоришь – безработный. Значит, ворует. Мотоцикл-то свой на какие деньги этот сиротка купил, я тебя спрашиваю?
ЕВА (чуть не плача). Папа…
МАРК. А сам, небось, таблицу умножения не в состоянии осилить…
ЕВА. То-то он шесть раз из восьми у тебя в шахматы выиграл. А кто из вас мастер спорта?
МАРК (с досадой). Я просто нервничал тогда… Словом (резко оборачивается к ней). Вот тебе мое родительское слово. Пусть не вздумает появляться тут раньше срока. Годик поработает, докажет, что сам заработал деньги, – поговорим…
ЕВА. Годик… Его три недели нет – и я уже дни считаю, места себе не нахожу…
МАРК. Займись делом. Тогда и времени не заметишь… Если это настоящее, как ты говоришь, – никуда он от тебя не денется…
ЕВА. А то что ты меня на год лишаешь… общения с дорогим мне человеком, тебя не волнует, конечно…
МАРК. Вот за год и определитесь, кто для кого – дорогой, а кто для кого – игрушка. Увидите, кто чего стоит.
ЕВА. Я и так знаю.
МАРК. Все! Разговор окончен. Год чтоб я о нем не слышал.
ЕВА (в отчаянии). Да он за этот год… девочки его облепят там…
МАРК (в сторону) Девочки… Если бы… У девочек столько денег не бывает… (Вслух). Видишь? Ты сама в нем сомневаешься! А вы еще только … жених и невеста. (Подходит к ней, обнимает). Увидишь, дочка, ты мне еще спасибо скажешь. Есть ошибки, которые если совершишь – то уж никогда не исправишь!
ЕВА. Вот именно (плачет).
Звонит телефон. Марк бросается к нему, но Ева опережает его.
ЕВА. Алло! Сашенька? Здравствуй, родной…
МАРК (нажимая кнопку и отнимая у нее трубку). Какой он тебе родной?
ЕВА. Ну все! Мое терпение кончилось! Ноги моей здесь не будет больше. Живи один. (Мечется по квартире, собирая вещи).
МАРК. Ах, твое терпение кончилось!? Ну что ж. Мое – тоже не каменное. Рано и поздно все равно пришлось бы… Так пусть будет рано… Если уже не опоздал…(Ева молча запихивая вещи в мешок. Марк резко вырывает его и швыряет в угол). Сядь! То, что я сейчас скажу, – очень важно.
ЕВА. Заранее предупреждаю, что ни одному слову твоему не поверю…
МАРК. А кто тебя просит верить словам? Ты к фактам присмотрись.
ЕВА. Я все равно уйду, так и знай. (Садится).
МАРК. Скажи мне, дочь, когда ты в последний раз встречалась с этим своим… знакомым?
ЕВА. Ты имеешь в виду моего любимого мужчину?
МАРК. Не знаю, как насчет любимого, но мужчиной, прости, как-то язык не поворачивается его назвать…
ЕВА (вставая). Если ты намерен его оскорблять…
МАРК. Сейчас сама во всем разберешься. Сядь! (Ева садится с надутым видом). Скажи, вечерами он к тебе приходит? Или тебя к себе приглашает? Или водит в кино, театры, рестораны?..
ЕВА. Конечно! Постоянно… Не в рестораны, но в кафе, бары – да…
МАРК. Ты меня не слышишь… Вечером! Вечером он свободен для тебя? Или всегда занят?
ЕВА (растерянно). Вечером… Ну, у него университет… Какие-то дела… Да и не все ли равно? Днем-то мы постоянно вместе.
МАРК. Семь вечеров в неделю он занят… Тебе ничего в голову не приходит?
ЕВА (облегченно расхохотавшись). Если ты намекаешь на то, что он женат, то это глупости!
МАРК. Рад, что развеселил тебя, и заранее прошу прощения за то, что сейчас огорчу.
ЕВА. Сомневаюсь. Но – говори уж!
МАРК. Хорошо, раз ты просишь… Поверь, я не рад этому… И долго не мог допустить… Считал ошибкой… Недоразумением…
ЕВА (нетерпеливо, слегка встревоженно). Он… сутенер?
МАРК. Хуже. Альфонс. Тебе знакомо такое слово?
ЕВА (снова заливаясь хохотом). Папа. Тебе надо попринимать успокоительное. Нервы, видно, расшатались… (С усмешкой.) Альфонс? Да за четыре месяца нашего знакомства он не позволил мне заплатить за стакан минералки. Не попросил ни копейки. А тратил на меня… достаточно. Я даже удивлялась порой…
МАРК. Вот-вот. Тратил достаточно… А ведь он не работает. Сирота, как ты говоришь… Откуда же деньги?
ЕВА (резко). Меня это не интересует.
МАРК. А зря! Знаешь, неприятно, когда тебе люди тычут со всех сторон… (ЕВА насмешливо отмахивается). Зря машешь! (Качает головой). И смеешься напрасно. Я ведь не утверждаю, что он с девочками альфонсит… Чем там поживишься? Он старушек обирает.
ЕВА. А с этих-то что взять? Сами, небось, богатых старичков ищут…
МАРК (после паузы, со вздохом). Я твоего тренера на днях встретил… С женой. Говорят, дважды видели его на прошлой неделе с дамами весьма почтенного возраста: одна мехами и перьями трясла, другая вся в золоте. И тетя Валя была невольной свидетельницей… Она мне первая сказала, еще недели две назад, да я, дурак, усомнился…
ЕВА. Господи, ну кто тебе всю эту чушь на уши навешал? Ты сам-то веришь в это?
МАРК. Когда первые трое сказали, – как ты, смеялся в ответ. Потом стало неприятно. А уж когда сам увидел…
ЕВА. Ты что… следил?
МАРК. И ты можешь проверить – и убедиться…
ЕВА. Я? Ни за что!
МАРК. Гордость не позволяет? (Чешет пальцем в ухе). А мне моя – позволяет. Еще как! Слишком дорого может обойтись ошибка моей дочери…
ЕВА (почти в истерике). Ложь! Все они лгут. И ты лжешь!
МАРК (не слышит). Я не постесняюсь. Проверю. И пусть он поостережется, у меня рука тяжелая…

Картина третья

Гостиная в доме Эммы освещена ярким дневным светом.
Эмма сидит в кресле, глаза ее закрыты, из радиоприемника льется малоизвестная джазовая композиция Джоплина. Эмма покачивается в такт музыке. На лице ее блаженство.
Входит Александр в длинном махровом халате зеленовато-голубого цвета, в тапках того же цвета. Постояв в нерешительности, садится в соседнее кресло.

ЭММА (не открывая глаз). А вы со вчерашнего дня заметно похорошели… Даже как-то выше стали…
АЛЕКСАНДР (нарочито скромно, потупив взор). На что не пойдешь ради такой роскошной дамы…
ЭММА. А если серьезно… Кто вы? С какой целью?..
АЛЕКСАНДР (продолжая). …и как надолго?
ЭММА. Согласитесь, я и так долго молчала. Как и положено леcной ведьме, сначала накормила гостя, обогрела, дала отдохнуть, выспаться, утром кофе напоила… Имею право узнать, наконец, кого?
АЛЕКСАНДР. Есть предположения?
ЭММА. Выбор невелик: человек, который в лохмотьях является в новогоднюю ночь в чужой дом – либо вор и убийца, либо – Сильвестр. С мешком подарков. Вряд ли что-то третье…
АЛЕКСАНДР (слегка удивленно). Не хотите же вы сказать, что готовы впустить преступника, лишь бы не обидеть Сильвестра?
ЭММА. А по-вашему, лучше выгнать Сильвестра, опасаясь преступника? Впрочем, вы не похожи ни на того, ни на другого…
АЛЕКСАНДР. Это точно. Я не убийца и не вор, хотя… (оглядывает ухоженную гостиную) в этом доме вору есть где разгуляться, – и уж, конечно, не Сильвестр.
ЭММА. Кто же тогда?
АЛЕКСАНДР. Ангел.
ЭММА. В каком смысле?
АЛЕКСАНДР. В известном. Ангел-хранитель.
ЭММА. Я бы и рада поверить, но… простите, в таком виде ангелы-хранители не разгуливают…
АЛЕКСАНДР. Вы о лохмотьях? Это я вас проверял.
ЭММА. Ну и как? Успешно прошла проверку?
АЛЕКСАНДР. Н-не совсем. Тест показал, что вы слишком большое значение придаете мелочам. Согласитесь, если б я был в белом одеянии, с нимбом или крыльями, мне не пришлось бы полчаса мокнуть под дождем…
ЭММА. Не полчаса, а две минуты. От силы три. (Виновато улыбаясь.) М-мм, пожалуй… Так где же они, эти ваши крылья?
АЛЕКСАНДР. Обменял. Какой-то попрошайка кубарем слетел с крыльца Кваснеров прямо мне под ноги. Я счел это знамением – и обменялся с беднягой одеждой, чему тот был несказанно рад…
ЭММА. Краснеров… И не жаль вам бедолагу? В этом виде ему куда проще угодить в психбольницу, чем в лохмотьях…
АЛЕКСАНДР. Тем лучше. Там, говорят, сытно кормят и предлагают гарантированный покой в виде инъекций и таблеток…Впрочем, думаю, судьба его сложится вполне благополучно: наверняка, получив под зад от Ква… Краснеров, он нашел приют на груди у Брокманов… Ведь ангел-хранитель на пороге – это, согласитесь, надежда на некие милости…
ЭММА. Ах, так? Милости? Но… почему именно мне? И почему я должна верить, что вы – ангел-хранитель, а не тот самый побирушка, который встретил ангела-хранителя и решил, что в этой роли ему больше обломится? Странно, что вы не напали на него и не отобрали одежду…
АЛЕКСАНДР. Напал, да он оказался увертливым…
ЭММА. Ладно, шутки в сторону (встает). Пойду приготовлю обед…
АЛЕКСАНДР. Меня утешает только одно: ваша версия доказывает, что в существование самого института ангелов-хранителей вы верите.
ЭММА. В существование института, может быть, и верю, но не в то, что мой ангел-хранитель – это вы.
АЛЕКСАНДР. А я и не ваш. Я – дежурный.
ЭММА. То есть?
АЛЕКСАНДР. Ангел дежурный. Меня направили на Землю только потому, что ваш настоящий ангел-хранитель махнул на вас рукой… Надежду потерял.
ЭММА. А вы, значит, решили дать мне последний шанс?
АЛЕКСАНДР. Что-то вроде этого… Вы позволите мне до конца моей миссии пожить в вашем доме?

• « Минуты тишины
• » Плач клоунов