МАРК (обиженно). Ты несправедлива сейчас… Это не я тебя ранил. Не скрою, я намеренно обратил твое внимание на рану, нанесенную другим, но если б не я – ты так и ходила бы с закрытыми глазами, ушами – и истекающая кровью… Я тебе давно говорил: это аферист, который ради денег маму родную зарежет…
ЕВА (машинально). Он сирота.
МАРК. Вот-вот, и я об этом…

Ева решительно встает. Марк пытается остановить ее, но она вырывает руку, подходит к столику Александра, снимает с руки кольцо – и бросает его в бокал с шампанским. Александр, сначала явно обрадованный встречей, сникает и опускает глаза. Ева выходит. Марк, оставив деньги на столе, выходит вслед за ней.

ЛОРА. Вот это поворот… (Достает сотовый телефон и набирает номер.) Алло? Эмма? Да-да, это я. Не волнуйтесь, ничего не случилось. Вернее, случилось, но не такое, чтобы волноваться… Вы утром дома? (Таинственно.) Нет, сегодня у меня другие планы. Ну… что делать, придется потерпеть до завтра. Приеду – все расскажу. Бай!

(Освещается столик, за которым молча сидят расстроенные Александр и Лея.
АЛЕКСАНДР (с горечью). У нее слезы были на глазах, когда я подарил ей это колечко… И вот…
ЛЕЯ. Переживешь. Эта девочка тебе не пара… Слишком проста… Начнешь смотреть на сторону, не дождавшись конца медового месяца.
АЛЕКСАНДР. Я люблю ее.
ЛЕЯ. И поэтому за полторы недели ни разу не позвонил?
АЛЕКСАНДР. Один раз попытался… Она бросила трубку… А может, отец не позволил… Ему не объяснишь, что можно уехать на заработки в Америку – и уже через неделю снова гулять по Израилю… Да и никому не объяснишь… Просто не поверят… Тем более он. Скажет, что я нарушил договор…
ЛЕЯ. Забудь об этом семействе… Сколько этот… Бен… тебе заплатит? Прилично, надеюсь?
АЛЕКСАНДР(пожав плечами). Посмотрим… Вроде, человек интеллигентный. Выдал билет в бизнес-класс, командировочные неплохие. Но само поручение как-то нехорошо попахивает… А главное – неясна цель этих поисков. Не говоря уж о средствах… Зачем ему я? Что он, сам не мог поднять телефонную трубку, связаться с соответствующими агентствами и получить нужный адрес – или, на худой конец, номер телефона? И – вперед! Звони, пиши, встречайся… Он же хочет что-то разнюхать, оставаясь в тени. Не знаю как тебе, а мне всякие мысли приходят в голову…
ЛЕЯ. Оставь! У стариков это бывает: нахлынули воспоминания, захотелось повернуть время вспять… А это никому еще не удавалось. Кстати! Я аккуратно попыталась выяснить у знакомых, не знал ли кто такую Милли Сильверфиш. (Качая головой, разводит руками.) Увы!
АЛЕКСАНДР Не морочь мне голову! Ты прекрасно понимаешь, о ком идет речь… Не на фамилии зацикливайся, а на имени. Мил-ли! Мил-ли! Ничего не всплывает в памяти?
ЛЕЯ. (осторожно). Ты нашел ее?
АЛЕКСАНДР. Значит, все-таки рано еще тебе таблетки от склероза пить?
ЛЕЯ (после паузы). Была одна Милли, которая принесла столько горя в нашу семью, что ее и забыть трудно, и вспоминать не хочется…
АЛЕКСАНДР (жестко). Серебряная рыбка? Это о ней мама писала в своем дневнике?
ЛЕЯ (испуганно). Ты рылся в моих вещах?
АЛЕКСАНДР. Значит о ней… Так я и думал.
ЛЕЯ (растерянно). Ты не должен делать скоропалительных выводов…
АЛЕКСАНДР (не слушая). Итак, последний пазл идеально вписался в печальную картину многолетней лжи… Спасибо, родные! Спасибо, заботливые мои… (Угрожающе.) Ну, с вами я позже разберусь. А сейчас надо успеть разгадать другую загадку… Вот уж не думал, что мне придется, имея в руках волшебную палочку, размышлять о том, стоит ли расколдовывать человека… Никогда не знаешь, чем или кем обернется заколдованное существо: злодеем или жертвой, чудовищем или принцем…
ЛЕЯ (робко). Если ты о Милли – то ее явно лучше оставить в покое. Таких расколдовывать – себе дороже…
АЛЕКСАНДР. Ч-черт его знает.
ЛЕЯ (еще с опаской, но уже явно приходя в себя). Сколько раз просила не ругаться при мне, а уж если ругаешься – так хотя бы по-французски! Совсем языком не занимаешься…
АЛЕКСАНДР (тоже возвращаясь в привычную роль). Прости, родная… (целует ей руку). Потанцуем?
ЛЕЯ (капризно). Я что-то устала. Не девочка уже. Не закажешь такси?
АЛЕКСАНДР. Только (кивает на стол и грозит ей пальцем)…
ЛЕЯ (прижимая руку к сердцу). Слово старой дамы.

Александр выходит. Лея подзывает официанта, расплачивается – и выходит вслед за ним. За освещенным в дальнем углу столиком Лора быстро кладет на тарелочку деньги и выскальзывает вслед за Леей.

Картина седьмая
Гостиная в доме Эммы. Эмма вытирает пыль на мебели, напевая. Входит Александр с роскошным букетом хризантем – и протягивает его явно удивленной Эмме.

АЛЕКСАНДР. Сегодня мы с вами идем в ресторан.
ЭММА (зарывшись лицом в букет). С чего бы это?
АЛЕКСАНДР (улыбаясь). Повод всегда найдется…
ЭММА (с трудом оторвавшись от букета, прикрывает глаза козырьком ладони и делает вид, что пристально всматривается в заоконное пространство). Очередная машина? Или уже дом?
АЛЕКСАНДР (улыбаясь). Все еще не верите, что я – ваш Ангел-хранитель…
ЭММА (тоже улыбаясь). Мой добрее и снисходительнее. А вы всего лишь Дежурный. Кстати, когда заканчивается дежурство?
АЛЕКСАНДР. Время есть. Так как насчет ресторана?
ЭММА. Давно меня мужчины не приглашали в ресторан… (Мечтательно). Музыка, свечи, столик на двоих…
АЛЕКСАНДР. О столике на двоих забудьте. Вас ждет званый вечер, так что никакого интима. И оденьтесь соответственно.
ЭММА (ворчливо). Обязательно надо все испортить…
АЛЕКСАНДР. Наоборот. Я не хочу, чтобы вы попали в неловкое положение…
ЭММА (обиженно). То есть вы полагаете, что я способна прийти в общественное место полуголой – или в домашнем халате и тапках на босу ногу, так?
АЛЕКСАНДР (улыбаясь). Кстати, вам очень идут тапки на босу ногу…
ЭММА. Упс-с! Я уже вас немножко изучила… Вы говорите комплименты только перед тем как больно укусить… Прошу вас, не тяните время: кусайте прямо сейчас! Мы же тогда не договорили… Какого младенца я раздавила походя? Кому на хребет наступила – и имени не запомнила?
АЛЕКСАНДР. Послушайте, Эмма. Это – неприятный разговор, тяжелый. Тем более перед рестораном…
ЭММА. А я еще не дала вам своего согласия. Пора выяснить, что вы за жук…
АЛЕКСАНДР. Выясним лучше сначала, что вы за … стрекоза… Хотя… какая вы стрекоза? Вы – жалкая трусливая гусеница, в которую, вопреки законам природы, превратилась некогда яркая и отважная стрекоза с изумрудными глазками…
ЭММА. Вовсе не вопреки… Это в волшебном мире бабочек из бесформенных куколок вылетает роскошная красавица с прозрачными крылышками. А в жизни людей все наоборот: бабочка с годами набирает вес, крылья грубеют и тяжелеют, глаза слепнут и устают видеть одно и то же, – и она становится гусеницей, волосатой, рогатой, унылой… Так что я не исключение, а лишь подтверждение правила… Вы ведь тоже – не образец классического ангела…
АЛЕКСАНДР. Мы говорим о вас. Наступит и мой черед, не волнуйтесь.
ЭММА. Я cлышу это уже третий день…
АЛЕКСАНДР. Хорошо. В таков случае предлагаю компромисс. Поговорим не о вас и не обо мне, а… об одной маленькой девочке. Думаю, вам будет интересно…
ЭММА (после паузы). Не уверена…
АЛЕКСАНДР. И все-таки я попробую… (Мягко, но решительно усаживает ее в кресло). Жила-была одна девочка по имени Милли Сильверфиш. Когда она была совсем малышкой – и у нее еще не было причин скрывать своего настоящего имени – все называли ее Серебряной рыбкой. Она купалась в океане родительской любви…
ЭММА. …материнской…
АЛЕКСАНДР. Пусть так. Купалась в океане любви и думала, что так же легко и беззаботно живут все вокруг. Но на всякий случай, предостереженная взрослыми, рыбка Милли сторонилась сверстников, чтобы невзначай не поранить плавнички, не испачкать хвостик и не угодить в пасть кровожадным хищникам. Близкие убедили Милли в том, что счастье – это когда ничего не происходит, когда все идет как идет и все беды – в стороне. Забыв предупредить, что тогда, правда, и радости – тоже мимо! Поранить пальчик шипом плохо. Но сорвать розу без этого невозможно. Скатиться с высокой горки, не испачкав платьица, – тоже не получится. Полюбить, не отстрадав свое: кому такое удавалось?
ЭММА (гордо). Мне.
АЛЕКСАНДР (усмехаясь). Уж не о Феликсе ли речь? Ни черта вы его не любили. Признались же, что поспешили с замужеством…
ЭММА. Я сказала, возможно поспешила…
АЛЕКСАНДР. Да и он вас, я думаю, не любил… Когда любят – не запирают в клетку, заткнув человеку уши и завязав глаза – чтоб не увидел, не дай Бог, что можно жить и по-другому, полной грудью, не прячась от солнечных лучей в кротовью нору… Да, солнце может ослепить, и опалить… Но только оно позволяет живому жить и наслаждаться жизнью
ЭММА. А я и наслаждалась… Мы двадцать лет прожили душа в душу…
АЛЕКСАНДР. Действительно геройство…
ЭММА. … и любила!
АЛЕКСАНДР. Не спорю. Любили. Но… не его.
ЭММА (по-настоящему возмущенно). Да как вы смеете!?
АЛЕКСАНДР. Еще как смею. И вы посмейте! Хоть раз в жизни посмейте сказать себе правду. Разве о Феликсе вы мечтали ночами? Разве из-за него отказывали лучшим женихам? И разве о нем вспоминаете в дождливые вечера сейчас, уже превратившись в…
ЭММА (поджав губы). Можете не продолжать. Только зачем же тогда вы эту старую гусеницу Эмму Рик… приглашаете в ресторан?
АЛЕКСАНДР. Я не говорил, что гусеница старая, и не виноват, что именно у Эммы Рик сегодня день рождения! (Резко встает). В семь – здесь! В парадной форме… (Уходит).
ЭММА (расстроенная и растерянная). Совсем забыла… Представляю, каким будет вечер, если утро так началось…

(Уходит. Эмма направляется вслед за ним, но в дверях сталкивается с
запыхавшейся Лорой).

ЭММА. Я прождала тебя целое утро. Ты в порядке?
ЛОРА. Отец приехал. Отвезла его в гостиницу – и к вам. Самолет задержался… Эти забастовки лишат Израиль последних туристов…
ЭММА. Ты права. А почему в отель, а не сюда?
ЛОРА. Он так захотел. Да и… так будет лучше для дела.

• « Минуты тишины
• » Плач клоунов