Маша вышла на улицу, сняла домашний халат, в котором спала. Мы видим , что Маша весьма сексуальна. Правда, к концу пьесы большие груди ее почти исчезнут, и вся она сильно похудеет. Поэтому актриса может воспользоваться какой – нибудь пластиковой надувной подложкой, чтобы увеличить свои груди и зад. Такие же груди и зад у старой Саскии. А Варвара – алкашка, груди и зад свой пропила. Они у нее усохли.
Маша надела малицу и вошла в балок. Села, растопырив ноги. Это ее любимая поза. Так она расслабляется.
-Сопит и молчит, – ворчит Варвара.- Святой. Я с дебилом буду спать, от него рожу. А ты – от Анатолия рожай, – говорит Варвара Маше
-Он не предлагает.
-Не приучен, раньше старики у нас все это решали. А теперь мы мучаемся без мужей. А парни сами не умеют говорить. Молчат.
Старая Саския подняла голову и усмехнулась, но ничего не сказала. Она знала, что Анатолий и Маша поженятся. Но – всему свое время.
На стене балка висит картина с надписью « Автопортрет с комсомолкой Саскией на коленях».
Анатолий входит и встает возле картины:
– Саския, а как тебя звали до того, как армянин с тебя картину нарисовал?
– Он сказал, его Рембрандтом зовут, а я – Саския. Остальное забыла я, мне умирать скоро, вам место нужно освобождать. Вон как тесно. Он сначала меня сфотографировал, потом нарисовал и позже прислал мне.
– Неужто не помнишь, как по – нашему тебя звали? В метрике? Родились мы все комсомольцами, гражданами одной страны, а умирать – шамана будем искать, – сказал Анатолий. – Русские умирают – сейчас попа приглашают.
-Где шамана нам найти? Один потомок остался – вот она, – Саския засмеялась, – Маша – шаман.
– Какой я шаман? Скажешь тоже, я – в комсомоле,- сказала Маша, перетиравшая полотенцем чайные чашки, которые она внесла с мороза.
-Теперь комсомола не будет, – сказал Анатолий.
Саския устроила маленький стол возле очага.
Буржуйка, которую они разожгли, экономно подкладывая драгоценные дровишки, уже пела.
Когда закипела вода, все заметно оживились. Саския даже улыбалась. Она побросала кусочки мороженного оленьего мяса на буржуйку, а когда кусочки оленьего сала вкусно запрыгали, заскворчали на раскаленном железе, Саския быстро собрала их обратно в миску.
Анатолий уыбнулся: вкусно.
+++++++

Они неторопливо орудовали ложками и уже разливали по кружкам дымящуюся воду, как в дверь балка ввалился человек, он был черный от обморожения. Куртка его лоснилась от копоти и солярки.
За человеком виднелось еще такое же изможденное лицо.
Артур недовольно заурчал.
-Молчи, даже собаки не лают, – сказала Саския.
-Все молчали. Гости ждали разрешения хозяев войти в балок. И Анатолий сказал: «Входите».
Капризный Артур со злостью отвернулся к стене. Варвара тоже сердилась- Самим сесть негде.
Гости вошли и сели у входа.
И опять ждали решения Анатолия. Чая было согрето на буржуйке ровно на пять
человек – они экономили топливо.
Анатолий протянул свою кружку пришедшему:
– Пей.
Тот принял с благодарностью. Маша хотела протянуть свою кружку второму гостю, но он уже отвалился навзничь и сразу захрапел. Все уставились на него, а путник произнес :
-Два дня вертелись. Спасибо, трактор не заглох, а иначе нам бы – крышка. Так ты из армии вернулся? – спросил он Анатолия.
-Вот, вернулся, – сказал Анатолий, – в свою бригаду, а бригады – нету.
-Перестройка, – сказал тракторист. – Слыхал, в Москве – танки. Стреляют.
-От кого обороняются?
-Я не понял, – сказал тракторист.- Но это – война. Генерал против президента.
-Да ты что?
-Ложимся спать, сегодня опять метет, к оленям не подберешься, вроде туман был, да нет – пурга опять, – сказал Анатолий.- Мы свечки бережем. Завозу не было, керосина нету.
Опять вносили шкуры в балок, стелили постели.
Анатолий придвинул свою шкуру ближе к Маше.
-Я тут устроюсь, – сказал приезжий и лег у самого входа.
В балке действительно не было свободного места.
Маша смотрела на бледное лицо Анатолия, которое было совсем рядом. Ей хотелось дотронуться до этого лица, но он не смела.
А на экране мела пурга
++++

Когда они проснулись, утром все сияло, как будто и не было пурги.
- Я с трактористами в поселок поеду, температура у меня, – сказала Варвара и побежала к трактору.
+++++
На экране трактор с Варварой уезжает в даль, растворяется в белой мге.
Анатолий и Маша смотрят на электронный экран. Изображение, которое они видят, уже отснято и будет подарено постановщику пьесы: Горизонт земли изогнут, как половина шара. На этой белейшей земле ходят люди в белых малицах ( чтобы не спугнуть рожавших оленух). И подкрадываются люди к белой оленухе, которая только что родила, и тихо подносят матери ее дитя, потому что оленуха и не думает вылизывать своего олененка.

На сцене Маша и Анатолий. Они идут тихо –тихо. Вот они остановились возле темного комочка.
Анатолий:
-Но в руки олененка не бери, не трогай его руками. Вдруг мать одумается, вдруг подойдет?
Маша:
-Ты пописай, она запах мочи учует. Сделай след от олененка к ней.
-Отвернись,- сказал Анатолий и, приподняв малицу, начал метить путь от олененка до экрана.
На экране дурная мать – оленуха. Нагло, на крупном плане, смотрит она в кадр в сторону олененка. Вылизывает мочу и … отскакивает. Оленуха исчезла в тумане – убежала.
– Нужно хотя бы собрать оставшихся без матерей оленят, если они живы, – сказала Маща,- хотя, какое там, мертвые они, конечно, и снегом засыпало их.
Маша вытащила из –под снежного заноса тело олененка. Анатолий нес живого олененка:
- Одна только и родила. А другие – ушли. С диким, ушли, – Анатолий горестно покачал головой,
-Сами они не уходят так далеко,- согласилась Маша
-Однако, этот не выживет, – сказал Анатолий.

Вокруг была космическая нереальность, красота, которую они попросту не замечали. И сами они, в нарядных белых малицах, расшитых красными узорами, соответствовали этой красоте, потому что северянин в тундру всегда надевает лучшие свои одежды.
Они ушли в темноту, потому что, хотя полярная ночь уже отступила, полярный день расцвечивался не надолго.
+++
В балке
Саския и Артур спали, обнявшись – в балке было холодно.
Вошли Маша с Анатолием:
Маша:
– Голодными заснули. Может, оленуху забьем?
Анатолий:
– Нельзя беременных.
Анатолий сел у потухшей буржуйки.
-На, – Маша протянула ему кружку с чаем.
Анатолий взял кружку:
-Ты – спи. Завтра – рано вставать, иначе их не спасем.
Маша пробралась в свой уголок и смотрела, как Анатолий дремлет у буржуйки, прислонившись к оконцу, сквозь которое уже пробивался луч полярного дня.

++++++
На экране

Здоровенный олень нагло смотрит с экрана.
Переде экраном стоит Анатолий и говорит:
-И скольких баб ты от нас увел. Стоишь и гордишься. Считаешь, что только ты про женщин думаешь, только тебе женщина нужна?
Анатолий уходит в балок.
На экране стадо диких оленей сгрудилось вдали, как мираж.
Из балка вышла Саския. Она смотрит на экран.
Саския :
-Дикие мужики стоят на страже. Женщин – оленух уворовать хотят. С диким уйти кто не хочет?
Саския уходит в балок
-Эх, были бы у меня патроны. Пальнул бы я не один раз, – сказал, выходя из балка, Анатолий.
-Жирные черти, стоят себе и смотрят,- сказала Маша. – Наших важенок стерегут. И холод им непочем. Это мы замерзнем, а они – нет. У нас дров мало и горючка кончается.
-Убегут они от нас, все убегут, – сказал Анатолий.- Им на воле лучше, чем у нас. Не будет у нас оленей, не будет здесь у нас жизни. Нет, не будет.

++++
У балка и в тундре
Анатолий сидел на шкуре, которая была разложена на белом снегу. Сияющий снег струился вокруг него. И Маша, тайком следившая за ним, удивлялась: чего сидит? Так не сидят.
Саския в бинокль тоже глядела на Анатолия и подошла к Маше:
– Раздетый сидит. В армии научили.
-Нет, одетый, это он в свете растворяется
-Его светом подняло над шкурой. Он ее не касается, – видишь? – сказала
Саския.- Свет его забирает. Улетит он.
-Может уже летает, – сказала Маша.
Белая ровная, как стол тундра, и одинокая фигура человека, сидящего на шкуре. Так сидят, наверное, йоги и все, кто умеет раствориться в чистом воздухе.

++++
В балке
Саския расталкивает Артура:
-Ну, разоспался. Иди, догоняй, Анатолий уже ушел стадо искать.
У балка
Артур сунул ноги в лыжи и ушел. Парка его развивалась. Артур двигал руками, помогая себе.
В балке

Саския достала шприцы и лекарства:
-Пойдем и мы, – сказала она Маше.
+++
В тундре
Высоко поднимая плечи, для того чтобы спрятать от мороза озябшие руки в рукавах малицы, Маша и Саския ставят уколы оленухам, и снова идут, отыскивая лежавших в снегу важенок, которых засыпало снегом.

++++
В балке
К ночи они протопили маленькую печурку – буржуйку, Маша прибирает в балке и расстелилвает оленьи постели. Саския легла у печки.
Они спали, но Анатолий с Артуром все еще не возвращались.
Саския вздыхает:
-Что-то не нравится мне все это. Зажилась я на свете. Нужно площадь для молодых освобождать, жениться вам нужно. Балок новый строить. А из чего ты его построишь? Жить не на что, а не то, что балок строить. Горючки в поселке нет. Как стройматериалы привезешь, железо где взять, печку? Нет, мне уходить нужно. Это точно. Площадь молодым освобождать.
Долговязый Артур открыл дверь балка, согнулся, упал и заплакал:
-Анатолий убился.
-Что говоришь?
-Да. Да. Я видел. Он думал я далеко. Встал на льдину, выстрелил в себя, упал в воду и – все.
-Воды – то нет, – сказала Саския.- Кругом – лед.
-Я и говорю – лежит на дне, в скалах, где летом – вода.
-Я думала, поженятся они.

• « ПИЖРАНЕТ
• » СЛУЧАИ ЗАУРЯДНОГО СУМАСШЕСТВИЯ