-Да как же он женится? Куда поселится? Мы тут и так лежим впритык. А он в городе повидал, как нужно жить – вот и кончил себя, – сказал Артур.
Саския с удивлением посмотрела на сына. Она всегда считала его неспособным к рассуждениям. Потом Саския зажгла буржуйку, вскипятила чай.
Маша плачет.

++++++

Действие первое
Картина вторая

У балка Маши

Глава администрации поселка привез детей из интерната для съемок фильма.
В Арктику не ездят большими группами. Вот и сейчас их привезли на прицепе, который приладили к мотосаням. Три девчушки и Вика устроились в прицепе, а кинорежиссер сел на мотосани, сзади водителя, роль которого взял на себя глава администрации.
Занавес открывается и мы видим как приехавшие вылезают из саней.
Девчонки довольны. Когда они еще увидят живых оленей?
И режиссер доволен. Пейзажи, ради которых они приехали сюда, действительно фантастические. Снежные дали, обрамленные холмами, где редкие остатки реликтового леса подчеркивают древность земли, утопающей в сиянии.
Дети одеты в свои национальные белые малицы, расшитые красно-черными узорами. Головные уборы девчонки скинули, не взирая на просьбы режиссера.
Кинорежиссер Кашкалда, которого на севере все называли Кузьмич, сам был и кинооператором. На подмогу себе он брал в командировки юную ассистентку Викторию, Вику. Она выполняла также обязанности администратора киногруппы, а при необходимости могла и снимать видеокамерой.
Вика, отвинтив крышку бутылки, пила водку прямо из горла. Эту домашнюю девочку пьянила свобода, она даже бравировала этой свободой.

-А оленей подгонят поближе? – спросил режиссер, – или мы туда на мотосанях подъедем?
-Нам туда на мотосанях нельзя. Спугнем. Сейчас отел, – сказал глава районной администрации.- Вот только эти олени, что около балка стоят, – их и снимайте. Других оленей просто нет. Это фактически последняя бригада нашего бывшего совхоза. Пропало оленеводство в нашем районе.
Саския сидит, усмехаясь, в дверях своего маленького балка. Знает, что ее снимают камерой. Саския всегда любила сниматься, поэтому и нарядилась в самые лучшие одежды. Вика подскакивает к Саскии и снимает ее :
-Домик на полозьях – восторгается Вика.- Вы здесь живете.
Кинорежиссер отошел к оврагу и с упоением смотрел в глазок видеокамеры – снимал, как девчонки скатываются с горы: встав вдвоем на одну лыжину, заливисто ухахатываясь, они мчались вниз, к реке.
Потом кинорежиссер повернулся и сделал панораму на балок, который снаружи был покрыт шкурами. На задней стороне балка было маленькое застекленное оконце, в которое смотрела веселое лицо маленькой Даши.
Ему незаметно удалось заснять, как Даша, открыв оконце и высунувшись из него, теребила кудрявую белую пушистую собачку, которая разлеглась на пуховой подушке, разложенной для просушки. Собачка разомлела на солнце, и не реагировала на Дашины тычки.
Второй видеокамерой Вика снимала Машу:
– Я знаю, собачек вы балуете, как детей. Вы любите эту свою кочевую жизнь? Вы, говорят, фактически теперь богатая женщина – владелица этого родового угодья и оленей, которые здесь пасутся?
Маша молчала. Она теребила оленью шкуру. Чувствовалось, что и Маша и Саския проделывают это не в первый раз.
– Собачек кормить нужно, холодильник наш – зима. А от осени до зимы, где корм сохранить? Где сети, чтоб рыбу ловить для собачки, где лодка? Где горючка? – ворчала Саския, но ее слов никто не слышал, у нее не брали интервью.
Солнце светило особенно ярко. Мартовский снег был тверд, мороз все держался. – То – двадцать, то – пятнадцать градусов. Старая Саския любила смотреть на градусник.
Вика сняла и это.
-Повторите , пожалйста,- сказала Вика.
-Что повторить? –спросила Саския.
-Про мороз. И градусник снова повертите в руках.
Саския покорно повторила:
-Март уже, а унас то двадцать , то пятнадцать, то тридцать.
-Потепление на всем земном шаре, достукались, сказал поселковый глава, – это солнце обманчиво. Ехать нужно, возвращаться. Мы не можем детьми рисковать.
- Чаю попили бы. Путь неблизкий, – сказала Маша. – Спасибо вам за хлеб и заварку.
-А еще и масла привез, и сгущенку, – все как раньше, – сказала Саския.
-Раньше ящиками возили, – сказал начальник. – Теперь сами о себе будете заботиться. Олени ваши теперь. Это пастбище запишем за вашей семьей. Ты да Маша – становитесь хозяевами. Анатолий и Варвара будут у вас наемными.
- Варвара никогда не была слугой, а была чумработницей, – сказала Саския.
- Не слуга, а наемная, по договору.
- Анатолий – наемный? – спросила Маша.
-У его семьи нет надела. Отец в конторе сидел, пока не спился. Мать – тоже алкашка, нигде так и не работала. Их семья в тундре не жила. Анатолий где?
-А Анатолия и нету уже на свете, – сказал Артур.
-Как это? – спросил начальник.- Что ж вы сразу не сообщили? У меня же учет.
-Нету Анатолия.
-Пошел в тундру и не вернулся. Как все ребята наши сейчас делают? Стреляются. Жить не хотят.
-Давно?
-Вчера.
-Ну, вы даете. Такое положено сообщать.
-Так рация не работает.
-А где труп?
-Какой труп?
-Ну, Анатолий
-Дак там, в торосах, глубоко упал. Достать невозможно.
Глава администрации с опаской посмотрел в сторону режиссера, который продолжал видеосъемки как раз в стороне торосов.
-Сам себе могилу хорошую нашел, – сказала Саския. – Много наших парней после армии стреляются.
-Поживут в человеческих условиях, а здесь – теснота, жить негде, – сказал Артур
-Ты бы помолчал, а ? – махнул рукой начальник, глядя как киношники снимают смеющихся детей:
– Что будем делать? Вы это приезжим не рассказывайте. Не к чему.
-А что делать? – его оттуда только весенняя вода смоет и унесет в океан.
-Отсюда вода в океан не уносит, – сказал начальник. У нас – озеро.
-Старики говорят – уносит, – тихо сказала Маша.
-А может это и не Анатолий, может камень лежит, – сказал Артур.
-Так ты не видел, как он падал?
-Нет, я его искать пошел, вижу, темное лежит глубоко в низу. А вокруг – все белое.
-Анатолий ушел в тундру и не вернулся, – вот что мы знаем, – сказала Маша.
-Поехали, – крикнул глава администрации режиссеру и поднялся. – Пора. Всего вам доброго. Ничего вам пока не обещаю. Горючки нет, и завоза не было. Держитесь, пока как можете.
Такая у нас трудная зимовка. Вы молодцы, хоть оленей сохранили, остальные пропили их давно – те, кто ближе к поселку стоят. А вам хорошо, за вами озеро Таймыр, хорошо спрятались от алкашей.
-Хорошо-то хорошо, да горючки нету, продуктов – нету.
- Ну, если прижмет, оленя завалите, что же делать?
-Кого валить, у нас стадо важенок, у нас отел, беременных нельзя валить. Дикий нас замучил. Уводит важенок.
-Знаю,- сказал начальник.- Не у вас одних, по всему Таймыру такая же история.
-От перестройки убегают оленухи к дикому,- повторила Саския услышанную где- то фразу.
-Серьезно, от перестройки убегают оленухи к дикому?- засмеялся подошедший режиссер. – Среди какой красоты вы живете, цари природы. Хорошо – то как, – сказал он, растирая затекшие руки, – снимаю, снимаю, остановиться не могу.
- Отстань,- отдернул он, прилипающую к нему Вику, – дома попьем. – И добавил, поясняя всем,:
- До темна нам бы доехать обратно.
- Иди, вещи собирай – торопил Вику режиссер.
-Глоточек водочки – чего там.- Быстренько выпьем, и людям – с уважением, – сказала Вика. – Здесь вообще так принято. Из суеверия попьем, посидим.
-Сухой закон, – улыбнулась Маша.
-А вы же не покупаете, это мы угощаем,- сказала Вика.- Сухой закон – значит продать нельзя, купить – негде. А, если нашел, пей на здоровье. Я вам еще бутылку оставлю.
– Хороший человек, – сказала Саския и протянула рюмку, – нам выдают в поселке каждому в месяц, бутулку нам выдают.
Вика налила водки ей и себе. Мужчины и девчонки пили чай из кружек. Устроились прямо на улице, возле балка.
-А ты?- Вика протянула бутылку Маше.
-А мне, что она есть, что нет ее. Не переводи. Сбереги лучше.
-Да я вам ее оставлю, неужели с собой заберу?

+++++

-Ну, поехали, – глава администрации поднялся. – Пора. Всего вам доброго.
-Вот сводка, я написала, сколько оленей, сколько оленят, сколько потеряли. За Анатолия я отчет написала, – сказала Саския.
-Какой отчет? Теперь хозяйка – она, Маша, – сказал глава администрации, и они уехали. Но зритель уже не видит, как ушел этот экзотический караван: мотосани с кошевой, потому что глава администрации был прав. Погода изменилась враз. Туман упал на них сверху и закрыл все. И нам видны только те фигуры, которые стоят прямо у балка.
Маша торопливо колет дрова, мимо нее прошмыгивает Артур и встает на лыжи:
-Я к Анатолию пошел.
– Куда? – выскочила Саския из балка.
Но туман уже поглотил Артура.
-Артур, Артур, – крикнула Саския и горестно замолчала.

В балке

Они молчали долго. Маша разожгла печку.
-А у него и винтовки не было, – сказала Маша. – Он застрелиться не сможет.
– Да он спрыгнул вниз, туда , где Анатолий, – сказала Саския.- Она смотрела на картину, которую когда –то нарисовал отец Артура. Смотрела на мужчину, который когда –то дал Артуру жизнь, смотрела на себя молодую, щекастую, в белой красивой парке.

Действие первое
Картина третья
У балка Маши. Осень.

Прошло три года…
В эту осень Маша работала поварихой в бригаде охотников, а Вика опять прилетела сюда вместе с кинорежиссером Кашкалдой снимать кино про то, как забивают диких оленей.

• « ПИЖРАНЕТ
• » СЛУЧАИ ЗАУРЯДНОГО СУМАСШЕСТВИЯ