А все-таки это ты с ней сидел. Я видела, как ты совершил маневр, чтобы оказаться с ней рядом.
КАРЛ. А сегодня я «совершил маневр», чтобы остаться с вами?
КЛОДИ (меняя тему). Рассказать тебе смешную историю? Я услышала ее по радио. Еще одну можно?
Он протягивает ей сигареты.
Может, ты что-нибудь другое хочешь поставить?
Закуривает. Кладет ноги на его стул, так, что они касаются его бедра.
Рассказываю. Писатель, автор нескольких романов, едет в метро. Рядом кто-то читает его книгу. Он пригляделся: 83-я страница. А на 89-й, он это отлично помнит, описан смешной эпизод. Он решает подождать. Пропускает свою станцию. Наконец этот человек доходит до 89-й страницы и начинает хохотать. И тогда писатель говорит себе: «Все, никаких романов! Отныне я пишу пьесы!» Он понял, чего ему не хватало: общения! Может, и тебе, Карл, лучше стать не поэтом, а драматургом? (Допивает вино.) Нам всем не хватает общения, ты согласен? А мне, к тому же, не хватило одного бокала. Тебе еще лимонаду?
КАРЛ. Лучше вина.
Пауза.
КЛОДИ (встает и направляется в кухню). Я подумала: это даже хорошо, что ты задержался. (Из кухни.) Мне бы не хотелось скоротать этот вечер в одиночестве.
Возвращается с бутылкой вина и бокалом для Карла.
Сегодня за Софи приехали раньше обычного. С этой девочкой хлопот не оберешься. (Наливает вино.) Такая сучка. Не то, что твоя Люси. Cheers! Так у вас говорят?
Он пожимает плечами, берет бокал. Она садится на кушетку, поджав ноги. Взгляд ее падает на обложку журнала.
Значит, тебя он не заинтересовал?
Музыка кончилась. Пауза. Она не знает, что сказать, и вдруг разражается тостом.
За будущего драматурга! (Выпила.) Что молчишь? Скажи что-нибудь.
КАРЛ. Я нарочно задержался. Ждал, когда все уйдут.
КЛОДИ (после глубокой затяжки). Прямота – не самая привлекательная черта в мужчине.
Он отворачивается, задетый ее словами.
Впрочем, это говорит тебе женщина, а слова женщины не стоит принимать всерьез. Она – как бы это помягче сказать – иной раз говорит не то, что думает. Над ней не грех и посмеяться. Да просто поставить ее на место. Она будет только рада: не все же ей играть первую скрипку!
Пауза.
Ну, что ты молчишь? Смелее!
КАРЛ (собравшись с духом). Вы католичка?
КЛОДИ (вот уж чего она не ожидала). А почему ты спрашиваешь?
КАРЛ. Крестик. (Показывает на ее шею.) И в ванной на стене…
КЛОДИ. Да, я католичка.
КАРЛ. И на мессу ходите?
КЛОДИ. Допустим.
КАРЛ. Можно, как-нибудь и я с вами?
КЛОДИ. Ты хочешь стать католиком?
КАРЛ. Я хочу увидеть мессу.
Пауза.
Понимаете, один американский поэт перешел в католичество, и мне хочется…
КЛОДИ. Не все хорошие поэты становятся католиками.
КАРЛ. Знаю.
КЛОДИ. Так же, как не все католики становятся хорошими поэтами.
КАРЛ. Я знаю, мадам Мельвиль!
Впервые за весь вечер он назвал ее по фамилии. Это формальное обращение резко меняет тон разговора.
КЛОДИ. Сам-то ты ходишь в церковь?
КАРЛ. Родители ходят, я – нет.
КЛОДИ. А они ничего? Что ты не ходишь?
Вопрос остается без ответа.
Кто из нас должен поддерживать разговор, ты или я?
Он упрямо молчит.
Я возьму тебя на мессу, если ты так хочешь. А пока позволь дать тебе маленький совет. Когда ты с девушкой, не спрашивай ее вот так, в лоб, про ее вероисповедание. (Улыбается.)
КАРЛ. А я сейчас с девушкой?
КЛОДИ (с лица сползает улыбка). Нет. Конечно, нет.
Она перебирает пластинки, избегая встречаться с ним взглядом.
Понравилась тебе Граппелли?
Без ответа.
Певица, которую ты только что слышал. Стефани Граппелли.
КАРЛ. Откуда я знаю, что мне нравится! Ничего я не знаю. А книги – да, я взял бы что-нибудь почитать. Я, собственно, из-за этого и задержался. Чтобы спокойно посмотреть…
КЛОДИ (не глядя на него). Чего же ты? Смотри.
КАРЛ. А знаете, почему я все время помалкиваю в тряпочку? Потому что мне нечего сказать.
КЛОДИ. Неправда.
КАРЛ. Правда! Если б вы только могли услышать мои мысли! (Выдавливает из себя горький смешок.) Самому смешно. Но лучше я над собой посмеюсь, чем вы.
КЛОДИ. Почему ты решил, что я непременно буду смеяться?
КАРЛ. А мы сейчас проверим. Помните, как вы раздали нам книги перед началом учебного года? Так вот, дома я их составил в ряд, книжка к книжке, и пальцами измерил общую толщину. «Видишь, Карл, – сказал я себе, – через полгода ты будешь знать во-он сколько!» (Растопырил пальцы.)
КЛОДИ. Я не смеюсь. Но вот что я тебе скажу… как твоя учительница…
КАРЛ. А раньше вы как кто говорили?
КЛОДИ (пропустив колкость мимо ушей). В следующий раз, когда ты услышишь серьезную музыку или увидишь замечательное полотно, не переводи это в единицы информации. Не все измеряется в дюймах и сантиметрах.
КАРЛ. На прошлой неделе вы говорили нам о рифме. Что в английском языке, где их не так много, сочинять в рифму – это признак снобизма. А во французском с этим нет проблем, там рифма – это все равно что биение сердца или дыхание или трепет ресниц. Как это?.. (Цитирует по памяти.)
Oui, puisque je retrouve un ami si fidele,
Ma fortune va prendre une face nouvelle.
(Поясняет.) Начало «Андромахи».
КЛОДИ (с улыбкой). Я поняла.
КАРЛ. Решил попробовать: получится у меня говорить стихами так же, как дышать или моргать? (Цитирует дальше.)
Et deja son courroux semble s’etre adouci
Depuis qu’elle a pris soin de nous rejoindre ici.
КЛОДИ. Молодец. Ты должен прочесть это в классе.
КАРЛ (пропустил мимо ушей). Еще вы рассказывали о «гениальном Прусте», а я не прочел ни одной его строчки.
КЛОДИ. Какие твои годы! Еще успеешь.
КАРЛ. Вы сказали, что к чтению Пруста надо готовиться, как к медовому месяцу.
Пауза.
Что это значит? Я все записываю, записываю… десятки вопросов, которые я должен вам задать.
Пауза.
КЛОДИ. Так задай.
КАРЛ. «Волшебная флейта» – это о чем? Как она звучит?
КЛОДИ. На этот вопрос ответить не трудно. У меня есть пластинка… (Потянулась за ней.)
КАРЛ (уже спешит дальше). Уильям Фолкнер.
КЛОДИ. Да?
КАРЛ. Я начал читать, но ничего не понял.
КЛОДИ. Как называется?
КАРЛ. Сейчас… «Абвессалом». (Перевирает название.)
КЛОДИ. Ты начал с самой трудной книги. Я дам тебе что-нибудь попроще.
КАРЛ. А эта картина в прихожей? Женщина в ванной?
КЛОДИ. Эстамп.
КАРЛ. Кто это?
КЛОДИ. Пьер Боннар. (Достает со стеллажа альбом.) Вот…
КАРЛ. Вы говорили в классе, что раньше были актрисой.
КЛОДИ. Когда это было! Я около года…
КАРЛ (перебивает). Вы пели. (Она кладет альбом на столик.) На Пасху.
КЛОДИ (поправляет). Накануне Великого поста. Обычный студенческий концерт. Нам потом даже вино давали в факультетской столовой.
КАРЛ. А что вы пели, Клоди? (Спохватывается.) Ой, извините!
КЛОДИ. Ничего. Мне нравится мое имя.
Поколебавшись, поет несколько тактов песни Эдит Пиаф. Внезапно оборвав пение, проводит рукой по шевелюре Карла.
Кстати, скоро в опере «Волшебная флейта». Если хочешь, я тебя свожу.
КАРЛ (еще не все вопросы заданы). А в туалете, на стенах? Это коллажи, да?
КЛОДИ. Можно и так сказать. Это…
КАРЛ (нетерпеливо). Из открыток, журналов. Вы это сами…
КЛОДИ. А что?
КАРЛ. Там все голые.
КЛОДИ. Ну… да.
КАРЛ. И такие подписи…
КЛОДИ. Ты же не возражаешь против туалета в музее, так почему не может быть музей в туалете? Так ты поэтому задержался? Разглядывал голых женщин?
КАРЛ. Значит, это не серьезно?
КЛОДИ. Нет, это просто…
КАРЛ. Или я чего-то не понимаю?
КЛОДИ. Тут нечего понимать, Карл. Это так, забавы ради.
КАРЛ (берет со столика Боннара). А это – серьезно?
КЛОДИ. Для меня – да.
КАРЛ. Почему?
Пауза.
Вы не можете ответить?
КЛОДИ. Могу.
Он ждет продолжения.
Один человек – это было очень давно – привел меня в галерею. На выставку Боннара. Мы переходили от картины к картине. Я помню каждую, как будто это было вчера. Перед каждой картиной он спрашивал, что я о ней думаю… что я вижу.
Задумчиво перелистывает альбом.
Потом мы вышли на улицу. В солнечный июньский день – такой же, как сегодня. Мы пришли к нему домой и занялись любовью. После этого мы с ним прожили вместе три года.
Они молча разглядывают иллюстрации.
КАРЛ. Вы это тогда купили, на выставке?
КЛОДИ. Нет. Тогда у меня не было таких денег. Этот альбом я купила гораздо позже.
Медленно переворачивают страницы.
КАРЛ. А если бы вы с ним в тот день не пошли на выставку, вы бы так не относились к Боннару?
КЛОДИ. Может быть. Во всяком случае, иначе. (Разглядывают репродукцию.) Что ты видишь? (Берет его за руку.) Что ты чувствуешь?
КАРЛ (посмотрел на нее, снова на репродукцию). Женщина после ванны. (Пожимает плечами.) Голая женщина.
Пауза.
Вытирается салфеткой. Одну ногу поставила на табурет… на стул. На ней зеленые домашние туфли… или тапочки.
КЛОДИ. Почему ты решил, что она после ванны?
КАРЛ. А зачем тогда набирать воду? Если так стоять, вода остынет.
КЛОДИ улыбается.
Я сказал что-то смешное?
КЛОДИ. Нет. Я подумала, что когда-то я вот так же, или почти так же, ответила своему учителю. Я, как и ты, Карл, рассуждала логически. (Сжимает ему руку.) И он тоже улыбался.
КАРЛ. Ваш учитель? Тот, кто привел вас на выставку…
КЛОДИ. Да. Мы долго стояли перед этой самой картиной. «Она одна?» – спросил он меня, показывая на женщину. «Одна», – удивилась я вопросу. «Разве не может быть рядом кого-то, кто ее разглядывает?» Мне это как-то не приходило в голову. «Тот же художник? Мсье Боннар? Что если ванна приготовлена для него? – развивал он свою мысль. – Что если, – тут он меня обнял… (она обнимает Карла за плечи) …что если она оставила поле битвы – ты понимаешь, о чем я? – и в своих зеленых туфельках… или тапочках… перебралась – временно! – в более спокойное место? Чтобы приготовить ему ванну. А пока вода наливается, она смывает следы любви. А он – мы его просто не видим, – тоже голый, стоит в дверях и наблюдает за ее движениями.
Пауза. Они разглядывают репродукцию. Ее рука лежит у него на плече.
«Допускаю, что Боннар ничего такого не имел в виду, – сказал он. – А то, что я вижу в этой картине, это потому, что рядом вы, мадемуазель Мельвиль».
Пауза.

• « Плач клоунов
• » Цветы любви и красоты.