Скупень. Бывает, что приходится порой отказаться от личных…
Дорота. Пожалуйста, без красивых слов! Я прямо вас спрошу: допустим, он уже ввел эти улучшения. А дальше? Что он лично приоб­ретет в результате, лично он?
Скупень. Гм… Удовлетворение, вызванное, так сказать… чувством исполненного долга…
Дорота. Те-те-те… Я вам скажу, что он приобретет: не-при-ят-ио-сти! К нему и без того придираются. А за эту переработку они, вот увидите, устроят ему проработку. Помяните мое слово.
Скупень. Ну, и скажете же вы!
Дорота. И не раз еще скажу! (После паузы.) По-вашему, я исте­ричка, да?
Скупень. Вы просто дали волю вашей досаде…
Дорота. А почему мне не дать воли моей досаде? Подумайте только, что у меня за жизнь? До позднего часа жду его с обедом. Дом­работница ругается, а домработница тоже личность, что бы вы там ни говорили. Да и где их сейчас найдешь? Он приходит уставший, как со­бака, пообедает и завалится спать. И дрыхнет. А я! Разве это жизнь для меня? Рассудите сами.
Скупень. Видите ли, я полагаю…
Д о р о т а. Вы говорите: план. Хорошо. Но разве только государство планирует? Я тоже вправе иметь свой план. Не в таком масштабе, но для меня достаточно. Каков пан, таков и план! Мой план — убраться отсюда как можно скорее. Он это понимает и должен знать, что делать: работать спустя рукава, чтоб его скорее перевели. Переводят, как пра­вило, на лучшую должность. Можно добиться, чтоб в Варшаву. Вот — план, а он? Изволите ли видеть — ра-ци-о-на-ли-зи-ру-ет!
С к у п е н ь. Бывает, разные дороги ведут к одной цели…
Д о р о т а. Я не знаю, что вы там напишете в вашей пьесе, но знаю, что я бы написала на вашем месте. Еще не поздно переделать?
С к у п е н ь. Пока пьеса не закончена, все можно переделать. А вот, когда она закончена, тогда ее определенно надо переделать.
Д о р о т а. Отлично. Послушайте, как должно развиваться действие. Есть завод, на заводе — директор, у директора — жена. Назовем ее Иоланта или, хотите, Бригида, как вам больше нравится. Должна быть молода и недурна собой. Не бог весть какая красавица, но — ничего, мужчинам нравится. Лучше всего, я думаю, блондинка. А муж ее, ди­ректор, не замечает этой прелести, он ничего не видит, кроме своего завода. Понимаете?
С к у п е н ь. Понимаю. И что же Иоланта?
Дорота. Сохнет. Вянет, как цветок. И скучает, поверьте мне, как собака.
С к у п е н ь. А не смогла ли бы она чем-нибудь заняться?
Дорота. Кто-же будет вести хозяйство? Да им хватает, обойдется без службы. И муж не позволит.
С к у п е н ь. Понятно. Ну, и дальше как?
Дорота. Как дальше, вы сами должны знать. Вы, кажется, писа­тель, а не я. Вот такая пьеса имела бы успех! Потому что это жизнь, милостивый государь, а не химера. Люди хотят смотреть пьесы из жизни людей, а не из жизни машин.
С к у п е н ь. Искусство, пани Дорота, должно выполнять опреде­ленную задачу, ставить перед собой воспитательные цели.
Дорота. Ах, это вы насчет социального звучания? Без звучания не примут, знаю. Так здесь же есть звучание! Недаром кругом говорят: «все — для человека», «человек — это все». А наша Иоланта не человек разве? Мы живем в эпоху раскрепощения женщины, гражданин писа­тель! Вопрос серьезный и, главное, типичный, понятно? На вашем месте я назвала бы пьесу: «Человек — это все». Впрочем, не хочу вам ничего навязывать, вы лучше моего в этом разбираетесь. Но тема по крайней мере вам нравится?
С к у п е н ь. Писателю все интересно.
Дорота. Ах, какая жалость, что у меня нет художественного та­ланта. Уж я бы знала, о чем писать.
С к у п е н ь. Завидую вам. Я, например, не всегда знаю.
Дорота. Если бы вы только захотели, если б согласились… Ка­ких только тем я для вас не найду, каких сюжетов — ой-ой! И совсем, совсем бескорыстно.
С к у п е н ь. Бесконечно благодарен.
Дорота. Ах, как это было бы чудесно! Время от времени мы встречаемся, ведем задушевные беседы, между нами возникает духов­ная связь…
С к у п е н ь. В истории литературы это не ново. На протяжении веков не раз случалось, что прекрасная женщина вдохновляла поэта.
Д о р от а. А директора гвоздильного завода — никогда.
Стук в дверь, входит Эля.
Эля (Скупеню). Простите, пан директор направил меня к вам.
С к у п е н ь Да-да, извините за беспокойство. Мне нужно отпеча­тать план пьесы. Тут немного — странички три-четыре.
Эля. Пожалуйста.
С к у п е н ь. Сейчас. Только принесу свои записи. Извините. (Уходит.)
Дорота (колко). В такой час вы еще на работе?
Э л я. Когда нужно, мы работаем невзирая на час.
,; Дорота. Ну, да! Работа секретарши несомненно играет роль в строительстве социализма. Вы согласны, панна Эля?
Эля. Не совсем, пани Дорота. Бывает, кто ничего не делает, играет большую роль.
Скупень (входит с блокнотом). Ну, я готов. Можно приступить. •• Д о р о т.а (с кислой улыбкой). Не буду вам мешать. (Уходит.)
Скупен.ь. Сверху прошу вас написать крупными буквами: .«Успех». -… Эл я. Есть.«успех». Дальше?
С к.уд е н ь. .Дальше… (Диктует.) «Директор небольшого завода, опытный производственник, честный человек, насквозь положительный герой…»
Э л я. …Насквозь положительный. Готово.
Скупень. Нет…
Э л я. Не так?
•.,::. ;Ск у п е н ь. Сам не знаю. Признаться, меня одолевают сомнении, действительно ли он насквозь положительный…
Эля. Можно вычеркнуть.
.. Скупень. Пока не надо. Если он не будет положительным, ру-.шится весь .мой замысел. • Э л я.- Тогда пусть останется положительным.
Скупень. Легко вам сказать. А если это будет не типично?
Эля. Даже не знаю, что вам ответить.
Скупень. Что вам отвечать? Вы же не писатель. Тут, понимаете ли, важно соблюсти пропорции. За отрицательного героя я спокоен: сын кулака, агент империализма, саботажник •— пальчики оближешь. Но кого ему противопоставить — вот вопрос. Директора, в котором я сам начинаю сомневаться?
Эля. Простите, что я вмешиваюсь. Может быть, положительную роль передать кому-нибудь из рабочих?
Скупень. Можно, конечно… Только…
Эля. Что?
Скупень. Видите ли, я плохо знаю рабочих. Поэтому предпочел директора. Речь, коротко говоря, идет о реорганизации завода. Дирек­тор увлекает за собой коллектив, а коллектив — те же рабочие, их мож­но показать суммарно, в массовой сцене, — совместно достигают успеха, заодно обезвреживая саботажника.
Эля. А! Это интересно.
Скупень (обрадовавшись). Вы серьезно?
Э л я. А как его обезвреживают? Каким путем?
Скупень. Гм… Обыкновенным. Разоблачают. Разоблачают на •собрании и обезвреживают. А как иначе?
Эля (разочарованно). Ах так…
Скупень. Вы не согласны? Пожалуйста, не стесняйтесь. В дан­ный момент вы представляете читательскую массу. Говорите смелее.
Эля. Можно вопрос?
Скупень. Пожалуйста, пожалуйста.
Э л я. У этого директора есть секретарша?
Скупень. А как же!
Эля. Секретарша — кошечка, да? Этакая учрежденческая кошечка?
Скупень. Откуда вы знаете?
Э л я. И в третьем акте выясняется, что она была в сговоре с сабо­тажником, который дарил ей найлоновые чулки?
Скупень. Да, то есть нет. Ах, черт, кто вам сказал?
Э л я. Догадалась. Должна вас огорчить: таких секретарш уже нет.
Скупень. Как так — нет?
Э л я. Прежде были, а сейчас нет. Я в курсе — и по профсоюзной линии и по собственному опыту.
Скупень (насмешливо). Что же с ними стало, по-вашему?
Эля. Не знаю. Повыходили замуж или перестроились. Факт тот, что их нет.
Скупень. Секретаршу, собственно, можно бы и выкинуть…
Эля. Но и саботажников, которых так легко накрыть, тоже нет.
Скупень. Да что вы!
Эля. Честное слово. Не знаю, раньше, может быть, и были, но не на данном этапе. Это не реалистично.
Скупень. Невероятно! Мне следует возмутиться, наговорить вам резкостей. Да как вы смеете так разговаривать со мной?
Эля. Больше не скажу ни слова.
Скупень. Нет-нет, говорите. Веселенькая история!
Эля. Столько насущных вопросов вокруг… А вы? Надо черпать темы из жизни!
Скупень. Черпаю по мере возможности. Что-то не получается.
Эля. Если вам обязательно нужен положительный директор, возь­мите моделью пана Зелинского.
Скупень. Вы советуете?
Эля. Прекрасный специалист и очень порядочный человек.
Скупень. Допускаю. А конфликт где?
Э л я. И конфликт налицо. Жена героя, •— як примеру говорю, — мещанка. Он ее любит и находится под ее влиянием.
Скупень. Дурным?
Эля. Вот вы и начинаете разбираться.
Скупень. Говорите, говорите… И что же жена?
Э л я. Не знаю. Может довести его, например, до того, что он забро­сит дела и вообще натворит безобразий.
Скупень. Зелинский.
Эля. Да нет, не Зелинский. А этот—из пьесы. Директор Зелинский никогда ничего подобного себе не позволит.
С к у п е и ь. Понимаю. Он натворил безобразий, коллектив от него отвернулся, и возникает конфликт между любовью к жене и предан­ностью к коллективу?
Эля. О!
Скупень. Берет верх коллектив?
Э л я. А кто же.
Скупень. Совсем неплохо.
Э л я. И типично и не схематично.
Скупень. Кто вас этому научил? И вообще откуда у вас такая терминология?
Эля. Читаю. «Новую культуру», «Литературную жизнь». У нас на периферии досуга хватает.
Скупень. Ей-богу, вы очаровательны. Я не ручаюсь, что не влюб­люсь в вас. Честное слово!
21:
Эля (показывает на машинку). Будем продолжать?
С к у п е н ь. Нет, я должен во всем разобраться. Во многом вы правы.
Эля (поднимаясь). Тогда я его попрошу.
С к у п е н ь. Кого это?
Эля. Петрику. Он к вам по какому-то делу. Постеснялся вас беспо­коить и дожидается там.
С к у п е н ь. Снова дожидается? Удивительный человек. Хорошо, мы его сейчас позовем. Но раньше ответьте мне на один вопрос, только от­кровенно. Ладно?
Эля. Ладно.
С к у п е н ь. Вы сейчас сказали, что директор Зелинский не спосо­бен на дурной поступок. Вы в этом унерены?
Эля. Как вы можете сомневаться? Вы, который столько лет знаете его?
С к у п е н ь. Вы его знаете лучше. Отвечайте на вопрос: способен или не способен?

• « Дверь в потолке
• » Диалоги в болоте