в которых видит он себя убитым,
уже дней десять не дают ему покоя…
В тех снах он видел,
как кто-то умер в Белом Доме,
покойника, лежащего в гробу …

Во сне, услышав приглушённый плач,
он встал с постели и пошёл на зов.
Блуждая в тишине по коридорам,
наткнулся он на катафалк
под звездно-полосатым флагом.
«Кого хоронят?.. Кто умер в Белом доме?» –
спросил он у конвоя.
Ему – в ответ: «Хоронят Президента».

Он, не скрывая, говорил об этом,
уже со многими простился.
Его сотрудники наслышаны об этих снах
и знают о его предчувствиях.
И то, что с ним случилось,
для них не стало неожиданным.

Ф А У С Т: Кто должен вскоре умереть,
всегда предчувствует свою кончину.
Она заранее напомнит о себе
и время даст, чтоб завершить приготовления.

… Дух Ленина недели две
слонялся по кремлёвским коридорам,
прощаясь со знакомыми местами.

Переходя из кабинета в кабинет,
свободно проходя сквозь стены,
он повергал в смятенье
ночных кремлёвских обитателей.
Такие встречи в тишине
ввергали в ужас слабонервных.

Ф А У С Т: … Ну, а вот всё же, как говорится,
а был ли «мальчик», так сказать, …
а был ли заговор?
Ведь были ж письма Линкольну с угрозами расправы.

Фауст и Мефистофель наблюдают за заговорщиками, сидящими за столом за бутылкой виски.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Угрозы были,
а был ли заговор?.. Навряд ли?!
Формально, если был, то – путаный и непутёвый,
не заговор, а так, — кружок по интересам,
где за бутылкой виски, собрались авантюристы,
чтоб устранив военную верхушку северян,
переломить исход проигранной войны.

Считай, что это шайка проходимцев устроила дебош,
по пьяной лавочке они попали в авантюру…

Ведь заговор — хоть как-то, но готовится
и кое-как планируется,
а здесь — практически без подготовки —
одна импровизация, и ожидание халявы
в надежде, вдруг получится, чем чёрт не шутит! …

Нормальный заговорщик, во что бы то ни стало,
исключит все случайности и будет действовать наверняка,
не полагаясь на авось.
Да и к тому же, те, кто собирается напасть,
не станут письма рассылать,
а будут действовать втихую, не извещая жертву.

Ф А У С Т: Ты говоришь, что заговора не было.
Но как же?
Они пытались напасть на вице-президента,
военного министра, главнокомандующего войсками,
госсекретарь Вильям Сьюард подвергся нападению
и получил серьёзные ранения ножём,
с ним за компанию были покалечены ещё пять человек.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Так я и говорю тебе,
что эта их затея не заговор, а – авантюра.
Маразм какой-то, а не заговор.
Вот собутыльник Бута,
«приняв 100 грамм для храбрости»,
напал на госсекретаря с ножом,
изранил бедного, но не убил,
устроил поножовщину по пьяной лавочке.

С ножами разрешают споры в подвале алкаши,
а не нормально-действующие заговорщики …

Никто из них, по-деловому
ни покушение на госсекретаря,
ни покушение на Линкольна,
и покушения на остальных серьёзно не готовил,
извилины не напрягал, усилий не прикладывал,
и никаких серьёзных действий
для достижения своих дурацких замыслов
не совершал.
Считай, что это – сумбурные попытки
напасть на руководство северян,
причём, на их военную верхушку.

Они не знали толком, чего хотят
и для чего вся эта их затея.
Прочухались почти полгода, готовя
свои дурацкие налеты,
не зная толком, с чего начать
и для чего всё это нужно …

Ф А У С Т: Да и дочухались,
когда война действительно закончилась
разгромом армии южан,
и эти покушения утратили последний смысл
и стали не нужны…

Они и сами где-то ощущали
бессмысленность и бесполезность их усилий.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Вот именно!
Ведь «после драки-то не машут кулаками».

Сам Линкольн объявил три дня назад,
что армия южан разгромлена,
финальная глава смертельной драмы
с названием «Гражданская война»
уже закрыта …
Как говорится: «умерла — так умерла».

Убийство никого из руководства северян
уж точно больше не способно
повлиять на ход событий —
война уже практически закончилась,
и этот поезд уже давно ушёл.

Ф А У С Т: А заговорщики пытаются вскочить в него
и дёрнуть за стоп-кран, вмешаться в ход истории.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: … Они бегут в своей упряжке
не в силах сделать остановку, спокойно поразмыслить.

А, между тем, каток, раскачен
и он готов их придавить самих.

Ф А У С Т: И он, в итоге, их действительно придавит:
их схватят и повесят.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: А если заговор и был,
то Линкольн не был его главной целью.
Никто из заговорщиков конкретно это покушение
серьёзно не готовил.
Во всяком случае,
он лично никому особо не мешал
и никакого зла им лично не нанёс.
И с его смертью ничего не изменилось.

Считай, на Линкольна напали за компанию
с другими членами его правительства.

Ф А У С Т: И обрати внимание, никто из остальных, не пострадал.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Так я и говорю,
что покушения никто серьёзно не готовил.
Неделями они болтали,
пытаясь оправдать своё бездействие.

Дошло уж до того,
что они стали подозревать друг друга в трусости.
Так дальше продолжаться не могло.
Им было ясно —
пора бы уже заканчивать пустую говорильню,
а то уж и война закончилась,
пора бы действовать.
Пора бы хоть кого-нибудь убить,
а то, какие ж они, нафиг, заговорщики.

Так что считай, что Бут напал на президента,
не столько из желания убить,
а сколько для того, чтоб доказать
своим подельникам, что он не трус …

Утро дня. Комната, где проживает Бут. Фауст и Мефистофель наблюдают за Бутом.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: … Сегодня Бут проснулся с мыслью,
всенепременно пристрелить кого-то,
всем доказать, и самому себе,
что он не трус.
По крайней мере, он утром знал наверняка,
что он сегодня выстрелит.
Он был настроен на убийство,
и стал заложником желания.
Ему нужна сегодня жертва.
Он одержим желанием убить,
и, наконец, закончить болтовню.
Убить, ну хоть кого-нибудь!

… Понаблюдай на улице за поведением прохожих,
ты без труда заметишь,
как все они насажены на нить.
Они наивно думают, что ходят по своим делам,
на самом деле, все бегут по струнке …
Пощупай свой загривок на досуге,
наверняка, ты обнаружишь там крючок,
через который ты пристёгнут к струнке.

Встав утром, этот свой крючок
ты сам пристёгиваешь к струнке —
или тебя пристёгивают,
что, впрочем, и не важно —
и снова продолжаешь свою гонку.
И так до смерти.

Ф А У С Т: Мне кажется,
что я за шкирку пристёгнут намертво к струне
пристёгнут накрепко и днём, и ночью,
и даже ночью в снах не прекращаю гонку.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: … И более того,
когда ты соберёшься поуправлять другими,
подёргав их за нитки,
то будь готов сам угодить в чужой спектакле,
но там — на роль статиста.
А там за нитки будут дёргать уже тебя!

И, можешь мне поверить,
что это выйдет вроде бы само собою
скорей всего, ты это не заметишь, …
а вот когда заметишь,
то будет слишком поздно…

Такой расклад мы наблюдаем и сейчас.

Ф А У С Т: … Послушай,
но нормальный человек
всегда пытается дать объективную оценку
и как-то разобраться в ситуации
и, если вдруг она меняется,
то — как-то разрулить её.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Но Бут рулить не хочет!

Ф А У С Т: Я понимаю,
Бут настолько уже втянулся в гонку
и разогнал локомотив,
что просто так ему не выскочить.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь:
Зачем ему выскакивать?
Он чувствует себя при деле,
и чувствует себя спасителем страны,
и жизнь его заполнена великим смыслом —
Он чувствует, что совершит убийство за идею,
хотя, по сути, им рулят, как хотят…

Ф А У С Т: Он одержим желанием, как псих?..

А, может всё же,
он напал из личной ненависти к Линкольну,
как к зачинателю отмены рабства?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Ну, отменил он рабство,
ну и что,… и что из этого?
И что в этом плохого?
Он этим ничего плохого никому не сделал:
ведь от отмены рабства
никто не умер и не пострадал!
Он этим никому не причинил вреда!

Убить из мести, за лично нанесённый вред —
хоть как-то, можно всё-таки понять и объяснить,
но в данном случае ведь ничего такого нет…

За что же убивать —
он лично ничего плохого никому не сделал!

Ф А У С Т: … Его убили за идею,
за то, что у него другие взгляды.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Ты вдумайся,
что ты сказал:
«Убили за идею, за другие взгляды».
Убить за то, что никому не принесло вреда!

Как можно нападать на человека
не за конкретно нанесённый вред,
а за идею, за то, что у него другие взгляды.

На эту выходку способен только псих …

Ф А У С Т: Но этих психов несть числа.
Возьми любое покушение на политика
иль государственного деятеля —
ты обязательно найдёшь там ненормальных,
фанатиков, авантюристов,
готовых убивать за некие бредовые идеи,
за умозрительные схемы,
за равенство и братство
и прочую белиберду.
Короче, их башка забита всякой дрянью …

Однако, им всенепременно крайне важно
почувствовать себя вершителями судеб.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Они не столько вершители истории —
чрез них и их руками она вершится.

Такие психи через двадцать лет застрелят президента Гартфильда,
а через сорок лет — Мак-Кинли, через шестьдесят лет — Хардинга.
А если говорить точнее, они не столько психи, сколько психопаты.

Ф А У С Т: Но в повседневной жизни этот психопат —
на вид обычный и нормальный человек.
И экспертиза его признает вполне нормальным и вменяемым.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Но это — только внешне.
В чём уникальность или ненормальность психа?
Он обладает обострённым нюхом
на помощь тех, кто за кулисами.
Его локатор чутко ловит их сигналы.
Они легко проглотят и крючок с наживкой,
и попадутся в сети,
и там почувствуют себя комфортно.

Чем он хорош: им можно управлять, как хочешь,
подкинув в голову любые мысли и идеи —
и в том числе преступные.

Он всё проглотит и переварит.
И он всегда готов
и, главное, что рад, попасться в сети.

• « НАХЛЕБНИЧЕК
• » Про здоровых и больных.