Одна хотела, чтоб оставался он самим собой,
другая же — наоборот толкала в авантюры.
Один из них осознавал, что трудно будет
ужиться с Мэри Тодд,
другой же — наоборот толкал на ней жениться
и жить с ней, её жалея.

Один — и чувствовал, и понимал,
что президентский пост не для него,
другой же — заставлял тащить
тяжёлый крест верховной власти…

Он слишком часто делал то,
что никогда ему не следовало делать,
и то, о чём потом жалел.

Ф А У С Т: Вот, как это назвать, …
быть может расщеплением или раздвоением?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: (пауза)

Ф А У С Т: Такого рода раздвоением страдает большинство,
желая сразу усидеть в двух креслах!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Не большинство, а все …
или почти!

Практически, я не встречал среди людей того,
кто не страдал бы от такого раздвоения.
Конечно же, у каждого свои особенные заморочки,
но суть у них одна —
заставить делать самого себя
то, что противно и ненужно.
Как понимаешь, расщепление
не может долго длиться:
оно — сигнал для смерти.
Коль сам не сможешь ты
решить свой внутренний конфликт,
так смерть сама,
когда конфликт достигает апогея,
предложит для тебя решение
и вынесет вердикт.

Ф А У С Т: И, что же делать?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Почаще слушай,
что подскажет внутреннее «Я»,
ты ж понимаешь,
что оно плохого не подскажет.
Тогда не будет никакого раздвоения.

Вот интуиция ему настойчиво твердила,
не избираться президентом на новый срок,
так нет же, он не внял её упорному призыву…

Не любишь женщину,
так не женись и не живи с ней,
и не выдумывай причин,
чтобы на ней жениться.
Не нравится работа — не работай,
и не жалей об этом.

Не делай то, с чего стошнит,
к чему нет внутренней потребности.
Не уговаривай себя и не обманывай,
не пудри сам себе мозги,
тогда не будет никакого раздвоения.

Иначе ты получишь наказание
за то, что предал самого себя.

Ф А У С Т: Так что ж по-твоему?
И в самом деле, кругом все шизофреники?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Считай, что большинство.
Ведут двойную жизнь, одевши на себя личину добродетели.
На людях — все приличные, а дома — деспоты.
На нелюбимых женятся,
и делают по жизни то, что им противно.

Ф А У С Т: Но все кругом живут так!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: А после удивляются чему-то,
не понимая, в чём корень их проблем …

Кто понимает,
что вокруг всё правильно и целесообразно,
тому бояться нечего.
А, кто не в состоянии принимать всё так, как есть,
тот сам себе невольно создаёт проблемы
и вслед за этим сам себе выносит приговор.

Всегда ты должен быть в гармонии с самим собой,
тогда и смерть не властна над тобою …

Не может вождь, одновременно,
и быть вождём, и не хотеть им быть.
Нельзя же быть вождём наполовину.
Уж либо ты правитель
и, стиснув зубы, тащишь этот крест,
или уходишь с этого поста без сожаленья.
Нельзя быть президентом,
и — в то же время — не хотеть быть им.
Определись, что для тебя важнее, и что ближе,
и выбери одно.

Когда владыка упивается от ощущения власти,
когда от осознания власти,
он пребывает на верху блаженства,
он никогда её не потеряет.
Но как он только произнёс: «Всё хватит! Надоело!»,
то тут же начинаются проблемы…

(Раздаётся лёгкий свист.)

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Вот и сигнал …
Сигнал о том, что всё готово
к началу бенефиса,
пора и Буту вырулить на старт.
Он это чует и точно знает,
что с этого момента
путь для него расчищен и свободен от охраны,
что никаких препятствий и случайностей не будет …

Ф А У С Т: Меня бы такое, с позволения сказать,
внезапное везение насторожило бы и спугнуло.

Как он не видит, что всё заранее подстроено:
уж слишком подозрительно и гладко всё идёт,
как будто, как по маслу.

Ведь очевидно, кто-то его манит в мышеловку,
его руками кто-то «загребает жар».
Неужто он не понимает, им рулят, как хотят,
что здесь он только пешка
в какой-то дьявольской игре,
которую пожертвуют, чтоб получить ферзя…

Хотя, …
как только «Мавр» исполнит своё дело,
он может уходить …

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Как опытный актёр,
он чувствует, что происходит в зале …

Пока что ничего не предвещает неудачу,
ничто не вызывает подозрений,
и он спокоен, как удав, перед прыжком,
держащий свою жертву под прицелом.

Возможно, до сего момента
он, как профи, по атмосфере в зале,
по настроению зрителей и по игре актёров
ещё пытался, как-то разобраться,
удастся ли спектакль,
провалится иль его ждёт триумф.
И где-то в закоулках его души
ещё таились смутные сомнения,
что всё это подстроено…

Но в сей момент сомненья его больше не тревожат.
Какая ему разница, в конце концов,
откуда подошло везение:
сложились ли события само собою,
иль кто-то их подстроил
и срежиссировал всё до последней реплики и жеста.

Пусть это — даже дьявольский спектакль,
где он играет чью-то роль.
Ведь главное, в конце концов, не это!
Он видит, что удачно всё идёт,
течёт всё как по маслу,
в согласии с его задумками,
и никаких случайностей и отсебятины не будет,
и вся эта массовка во всём играет на руку ему.

Бут по призванию артист, а не убийца.
Исполнить роль убийцы в драме —
пожалуй, это для него не сложно …

Ф А У С Т: Вот только пистолет в кармане у него не бутафорский …

Мечта актёра, выйдя на подмостки сцены,
почувствовать поддержку зала, сцены и кулис
и в ходе пьесы, наконец, поймать кураж.
Но я уверен, и для киллера необычайно важно
интуитивно чувствовать, что он попал в струю.

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: А он и чувствует,
что он попал в струю!
Он знает точно, что «игра пошла»,
что он поймал кураж.
Он начинает думать, он — везунчик,
и что удачу ему преподнесли на блюдце,
фортуна подпевает в такт ему…

Сомненья все отброшены,
он знает, точно, что он должен сделать …

Для киллера предугадать несложно,
удастся покушение или нет.
Ещё задолго интуиция ему подскажет,
что с ним случится — успех или провал.
И, если накануне перед делом от страха затрясутся руки
и страх сомнений не позволит мирно спать,
то, значит, нюх настойчиво твердит,
что покушение не удастся,
пока не поздно надо дёрнуть за стоп-кран.

Ф А У С Т: А, впрочем, этот голос можно заглушить,
приняв «сто грамм для храбрости»!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Вот только Буту
незачем употреблять «сто грамм»,
чтоб руки не тряслись в ответственный момент,
когда придётся нажимать курок.
Он в сей момент и накануне
уверен был в успехе на все сто!

Ф А У С Т: … Смотри, как всё внезапно замерло
и стало как будто, как в замедленном кино.
А там!.. Смотри!..
Там кто-то потерял сознание,
наверное, от духоты!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Да духота здесь совершенно ни при чём!
То смерть раскрыла свои крылья!

Ф А У С Т: Смерть — именно для Линкольна?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Совсем необязательно — для всякого,
кто в сей момент ей попадётся под руку,
на ком учует столь знакомую ей метку…

Ф А У С Т: … Такое впечатление,
как будто всё пространство
заполнено густой и вязкой паутиной,
которая сковала всех!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Она не столько всех сковала,
скорей — обволокла и убаюкала.

Ф А У С Т: Послушай, я уже совсем запутался:
не понимаю, где здесь спектакль, разыгранный по нотам,
а где — импровизация;
где — мистика, а где — реальность?

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Здесь нет импровизации,
здесь всё продумано до мелочей …
Во всём заметна твердая рука,
которая расставила всех кукол по местам
и никакого самотёка здесь не будет…
И никакой нет мистики,
здесь всё вполне реально …

Ф А У С Т: … Как воздух загустел,
у всех замедлились движения,
и время нестерпимо долго и тягуче потянулось?!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: Мы видим,
что движения замедлились,
но этого они не замечают,
для всех всё, как обычно, как всегда
и внешне ничего не изменилось.

Однако точка невозврата пройдена,
и ход событий стал необратимым.
И, обрати внимание:
зал полон, но события на сцене
уже ни для кого не интересны.
Все ждут начала основного действа,
что обещает быть намного интересней,
и ради этого они сюда пришли…

Все только наблюдают, но ни на что не реагируют,
и не способны больше повлиять на ход событий.

Подобное случится и тогда, когда
погибнут и другие президенты.
Тогда охранники их тоже
задремлют в тёплой паутине
и, как зеваки, с любопытством
за всем бесстрастно будут наблюдать.

А на вопрос, когда их спросят:
«И, где ж вы были в тот момент?!» — ответят,
что в тот момент они куда-то «отлетели».

Ф А У С Т: Причём все сразу?!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: И сразу, и одновременно!..
Провалы в памяти вдруг обнаружатся у всех?..

… Сейчас все в паутине кроме Бута,
для всех остановилось время,
но лишь не для него.

Он как бы пребывает в параллельном мире,
и, как в туннеле, без помех подходит к цели,
где больше
ему никто не в силах помешать …
Всем всё равно, никто уже не хочет
мешать ему исполнить приговор.

Ф А У С Т: Да вижу я,
никто ему мешать не хочет!

М Е Ф И С Т О Ф Е Л Ь: От него требуется только самый минимум:
направить дуло и нажать курок.

Ф А У С Т: Да, как удобно —
не надо думать ни о чём и ничего придумывать.
Пришёл на всё готовое …
Какой-то дядя всё уже придумал за тебя
и всё устроил.

Устроили всё без тебя,
и всё преподнесли на блюдце!

Ф А У С Т: Мне кажется,
что в сей момент он просто робот,
запрограммированный убивать,
и никакие мысли и сомнения его не гложут.
Сейчас он просто зомби, одержимый целью,
зашитой намертво в его мозгу.
Его уже ничто не остановит,
какие бы преграды ни стояли.
Такой субъект всегда настигнет жертву!

… А вот и выстрел!

Смотри, как развернулись восемь высших тел*),
как восемь лепестков тюльпана …

… Его душа парит над бездыханным телом,
вдруг обнаружив,
сколь непрочна и зыбка пуповина, связующая их.

…Мне кажется, сейчас ей хорошо,
освободившись от телесных пут

• « НАХЛЕБНИЧЕК
• » Про здоровых и больных.